Книга Рожденные водой, страница 86 – Виктория Павлова

Розали права — все это пора прекратить, но получится ли у него просто уйти? Взять и повернуться к семье спиной?

— Дэшфорд, — мать подняла левую руку и прикоснулась к его щеке. Он дернулся, но его заворожили доверительные интонации в ее голосе, — только мы с тобой можем помочь друг другу. Эштон справится сама, но ты… Ты должен стараться больше. Когда настанет время, я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной. Мне нужна твоя поддержка, твой ум, твое спокойствие… Сейчас ты приведешь себя в порядок, мы поужинаем, и я все тебе расскажу.

Она спокойно гладила его по щеке и чуть улыбалась уголками губ. Дэш решил, что у него все еще галлюцинации от марихуаны. Особо извращенные. Мать просто не могла так себя вести и всего этого говорить. Он так долго ждал подобных слов, но теперь совершенно растерялся.

— Ты мне нужен, Дэшфорд. — Она неуверенно положила ладонь ему на плечо, осторожно погладила. — Прости, что оставила тебя. Прости…

Дэш отдал дань материнскому умению манипулировать. Она точно знала, что именно ему в этот момент нужно. У других, нормальных женщин, это называется материнским инстинктом. Но почему сейчас? Не поздновато ли?

Может его вырастили, чтобы по достижении совершеннолетия принести в жертву?

От этой мысли, на секунду показавшейся даже не абсурдной, он фыркнул.

— Дэшфорд, — перебила она и будто хотела сказать что-то еще, но сама себя остановила, а потом снова погладила его по щеке. — Давай сначала поужинаем. Говяжий брискет с горчицей и тимьяном уже готов.

Из-за непривычной ситуации Дэш онемел. Едкие шутки вылетали из головы под напором обиды, а та вытеснялась надеждой, которая погибала под гнетом цинизма и привычного ожидания лжи. Он захлебнулся попыткой ответить.

Они спустились в гостиную. Эйзел накрывала на стол, Эштон наливала себе сок и даже не отвлеклась.

Еще на ужин было два салата — яичный с ветчиной и фруктовый, луковый пирог и лимонные маффины, а также омлет с икрой и трюфелями. Отдельно лежали копченая лососина, корнишоны, каперсы и маринованные луковки. В немытом блендере у раковины виднелись остатки массы, подозрительно напоминающие утиный паштет. Видимо, сейчас он охлаждался в холодильнике. Мать сегодня разошлась не на шутку. С некоторых пор Дэш заметил закономерность: обычно она готовила горячее и салат, иногда еще пирог, но если ее что-то нервировало, то на этом она не останавливалась и выдавала четыре-пять сложных блюд, а порой лезла в поваренные книги за экзотическими рецептами какого-нибудь цветного австралийского хлеба или стеклянной лапши. Потом это доедали неделю.

Дэш покосился на духовку. От нее шел жар — так и есть, что-то печется. Выражение лица матери ничего не подсказывало: как и всегда — отстраненная безмятежность, если ее что-то и тревожило, она это не демонстрировала. Зато он сидел на нервах, и из-за растущего напряжения кусок в горло не лез.

Эштон затянула нудный разговор о своем участии в команде по роллер-дерби, рассказывала про правила и ругала судей, которые, по ее мнению, подходили к судейству предвзято, и снова вспомнила игру трехнедельной давности. Сестра стриглась все короче и короче, теперь она все время ходила с коротким черным каре. С тех пор как мать начала брать ее в командировки, их с Дэшем жизни протекали вроде бы рядом, но параллельно друг другу, и они как две непересекающиеся прямые ни в чем не показывали сходства. Им буквально не о чем было поговорить.