Книга Роза, что Изменила Графа: История Попаданки, страница 101 – Виктория Павлова

Тишину разорвал треск ветки под чьей-то ногой.

Я вскочила, сжимая серебряный нож, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Теодор спал у потухшего камина, его дыхание было ровным — значит, опасность он не почуял.

Но я чувствовала.

В воздухе висело что-то — не тень, не запах, а скорее... дрожь. Будто само пространство содрогнулось от чьего-то могущественного заклинания.

И тогда он появился.

Каспиан.

Не воплоти, а как призрачное видение — полупрозрачный, окутанный синеватым мерцанием, но от этого не менее реальный. Его черный плащ колыхался в несуществующем ветру, а глаза горели холодным огнем.

— Нашел-таки, — прошептала я, чувствуя, как ледяная волна страха и чего-то еще — горького, знакомого — поднимается в горле.

Он улыбнулся — ухмылка хищника, довольного своей добычей.

— Я же говорил — не сбежишь.

Пространство вокруг искривилось. Стены хижины поплыли, как дым, и вдруг мы оказались в подземелье. Сырые каменные стены, запах плесени и страха.

И он.

Мой отец.

Сидящий на коленях, опутанный черными путами, его когда-то гордые плечи теперь согнуты под невидимой тяжестью. Но самое страшное — его глаза. Широко распахнутые, полные немого ужаса.

— Что ты с ним сделал?! — голос мой дрогнул, но я сжала кулаки, стараясь не выдать слабости.

Каспиан лениво провел пальцем по воздуху, и путы сжались — отец ахнул, но не закричал.

— Ничего, что убило бы его. Просто показываю его самые страшные страхи.

Он шагнул ближе, его сапоги гулко стучали по камням.

— Любопытно, знаешь ли... Я никогда не показываю ужасы специально. Они могут смотреть прекрасные фантазии. Но всегда выбирают страх.

Я отвернулась от отца. Не могла смотреть на его мучения. Да, он не был мне по-настоящему близок — я ведь лишь заняла тело его дочери. Но даже этого было достаточно, чтобы ненавидеть Каспиана еще сильнее.

— Зачем это все? — спросила я, поднимая подбородок. Вызов.

Он замер, его глаза сузились.

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Мести? — я фыркнула, стараясь звучать презрительно, но внутри все сжималось. — Разве она того стоит?

— Мой отец отнял у меня ВСЕ! — его голос взорвался эхом по темнице. — И если бы ты не слушала Теодора... все прошло бы тихо. Мы бы поженились. И...

— И я бы дала тебе доступ в сокровищницу, — закончила я за него, холодея. — Ты бы сорвал печать и стал еще более безумным, чем сейчас. Еще более жестоким.

Пауза.

Каспиан изучал меня.

— Но знаешь что? — я сделала шаг вперед, несмотря на дрожь в коленях. — Скажи ты мне правду с самого начала... все могло быть иначе.

Его веки дрогнули.

— Я не особо переживаю, что ты станешь злодеем. Но больше всего я ненавижу лжецов.

Глаза Каспиана вспыхнули.

— Ты лгал и манипулировал мной с самого начала. И только поэтому я НИКОГДА не помогу тебе.

Он двинулся — быстрый, как тень. Холодные пальцы впились в мои запястья, прижимая к стене. Его дыхание обжигало кожу.

— Ты ошибаешься, — прошептал он, и вдруг в его глазах мелькнуло что-то человеческое. Что-то раненое. — Я не лгал, когда говорил, что ты...

Он не закончил.

Я задохнулась.

— Каспиан... — мой голос предательски дрогнул.

Он отпустил меня, резко отшатнувшись, словно обжегшись. Маска вернулась — холодная, непробиваемая.

— Три дня, Алисия. Или я погружу твоего отца в вечный кошмар, из которого он не выберется.