Книга Обреченные звездами, страница 58 – Криста Стрит

Я рассмеялась, затем облизала губы.

— М-м-м, я люблю тайскую кухню. Одна из любимейших.

Взгляд Уайетта опустился на мой рот, его глаза потемнели, когда я продолжила покусывать губу.

Мое дыхание участилось, и желание съежиться стало таким сильным. Когда он смотрел на меня вот так…

Его ноздри раздулись, и часть меня знала, что запах выдавал мое возбуждение, но ничего не могла с собой поделать.

— А как насчет тебя? — спросил он. — Расскажи мне о своем любимом месте в мире.

— Так много мест, что тяжело выбрать одно, — сказала я, затаив дыхание, затем сделала еще глоток пива. — С чего мне начать…

Глава 15

Эйвери

Каким-то образом мы с Уайеттом оказались на улице. Бисквит, покрытый сливочным кремом и джемом, лежал между нами.

Благодаря пиву я все еще была навеселе.

Мы забрели на одно из дальних тренировочных полей, подальше от фонарей, над нашими головами сияли тысячи звезд.

Я легла на спину и сложила руки на животе.

— Всякий раз, когда я смотрю на звезды, всегда думаю о Демокрите.

Уайетт приподнялся на локте, разглядывая меня. В темноте ночи я едва могла различить его черты, но чувствовала его запах.

— О Демокрите? — спросил он.

Я игриво ударила его.

— Да, о Демокрите. Он жил в древности.

Он склонил голову набок.

— И откуда ты это знаешь?

Я рассмеялась над его мальчишеской ухмылкой.

— В детстве я год жила в Греции. В то время мой отец водил меня к древним руинам в Афинах, и это вдохновило меня узнать больше о греческой культуре. Естественно, нельзя изучать греческую культуру, не знакомясь с древними философами.

— Естественно. — Он усмехнулся. — Итак, скажи мне, что открыл Демокрит, используя свой блестящий ум?

Я улыбнулась, поскольку Уайетт казался искренне любопытным, несмотря на свое веселье.

— Демокрит был центральной фигурой в атомной теории вселенной. Фактически, он даже открыл термин атомон, который мы сейчас называем атомом. И, используя только наблюдение и здравый смысл, Демокрит выдвинул гипотезу, что все во вселенной состоит из крошечных строительных блоков, или атомов, и эти крошечные атомы сформировали все, что мы видим вокруг себя. — Я махнула рукой на темные деревья в лесу, одеяло под нами и звезды на небе. — Он рассуждал, что вся жизнь и объекты созданы из соединенных вместе атомов, и когда что-то умирает или сгорает, эти атомы распадаются только для того, чтобы преобразоваться во что-то новое.

Он удивленно приподнял брови, прежняя беззаботность испарилась.

— Ты серьезно? Он знал, что все было создано из атомов раньше, чем это поняли ученые?

— Да.

— Но как это возможно?

Я пожала плечами.

— У него был великий ум. Возможно, он был самым первым ученым. Меня всегда интересовало, какой вклад он внес бы в мир, если бы жил в современную эпоху.

Уайетт нахмурился, и я задумалась, нашел ли он это таким же увлекательным, как и я. Когда впервые узнала о теории Демокрита, то буквально потеряла дар речи.

Уайетт почесал подбородок, и его игривая улыбка вернулась.

— Значит, вид звезд напоминает тебе об этом древнем философе?

— Да.

— Тебе придется объяснить это, потому что я не вижу связи.

Я снова рассмеялась.

— Ладно. Каждый раз, когда смотрю на звезды, вспоминаю, какие мы все маленькие. Вид этих крошечных пятнышек света на расстоянии миллионов и миллиардов световых лет от нас заставляет меня осознать, насколько по-настоящему огромна вселенная и насколько мала жизнь на земле. И, естественно, следующая мысль: почему? Почему мы здесь? Кто мы? Как зародилась жизнь? Как была создана вселенная? — Я опустила голову, когда его глаза снова начали светиться, и улыбка исчезла с губ. — Или кто еще кроме меня видит Большую Медведицу.