Книга Принцесса крови, страница 80 – Сара Хоули

— Нет.

Сохранить мне жизнь, чтобы я выбрала Гектора, — наверняка в верхних строках его списка. Я вздохнула, потирая лоб. Головная боль ушла после ванны и чая, но снова получать по рёбрам не хотелось.

— Ладно. Где?

— Между нашими домами есть тренировочная зала. Завтра ночью зайду за тобой.

— Не собираешься махать мечом прямо сегодня?

Он покачал головой:

— Тебе нужен отдых. Но я всё же объясню про железо — и выясню, чего ещё тебе не хватает из того, что должен знать любой фейри.

Он рассказал, что подавление магии железом требует прямого контакта — кожей или самой силой, — так что любой, кто носит железо (кандалы или доспех, опоясывающий внутренний «колодец» силы), будет под гнётом железа неизбежно. Если колдовать против того, кто в железе, как попыталась я сегодня, результат разный. Если бы тот страж был без шлема, и я попыталась бы разжижить ему мозг на расстоянии, моя сила, скорее всего, не пропала бы. Так Осрик мог пытать узников галлюцинациями: магия Иллюзий бьёт по разуму и не «растекается» по телу, чтобы столкнуться с кандалами.

Что до других казней, свидетелем которых я была: у Роланда свет собирался в такую тонкую точку, что сила сохранялась; когда Ориана разрывала узника лозами, она не подпускала растения к железу на его запястьях. А вот Друстан и Гектор оба на миг теряли магию в ночь первого государственного ужина. Огонь почти невозможно удержать в строгих границах, и Друстан выбрал быструю смерть для асраи — милость, которая, как я теперь понимала, далась ему ценой собственной силы. Так же и Гектор: когда он располосовал фейри тёмными дырами, вырезанными в воздухе, его магия встретилась с железом в ту секунду, когда жертву втянуло внутрь.

— Выходит, у Крови и Иллюзий преимущество, если на ком-то нет шлема, — заметила я. — Они могут бить прямо в мозг.

— Да. Но только если атакующий достаточно обучен. Во время стресса магия любит расплёскиваться и становиться грязной.

— Почему же два дома имеют такой перекос?

— Почему фейри Пустоты слабее всего в полдень, а фейри Света — в полночь? — Он качнул ладонью из стороны в сторону. — В Мистее всё держится на равновесии.

— Как и то, что я не слышу твоего пульса, когда ты становишься тенью.

— Не слышишь? — Он приподнял бровь, и, когда я скривилась, усмехнулся: — Слабости лучше не выдавать направо и налево.

— Кроме тебя, конечно.

В глазу сверкнул лукавый огонёк:

— Я стараюсь быть исключением из всех правил.

Разговор о битвах привёл к ревизии моего арсенала, и мне пришлось признать: я не умею обращаться ни с одним из оружий на стенах внизу. Я рассказала больше о своей связи с Кайдо, и Каллен сказал, что ходят слухи о других подобных артефактах. Когда Осколки взорвали мир магией, часть её впиталась не в тела фейри, а застряла в деревьях и камнях — и со временем эти залежи обрели форму и разум.

Я задумалась, не зародилось ли сознание кинжала в жиле руды. Кайдо не ответил. Понять, помнит ли он собственное происхождение, было невозможно.

Зато теперь было ясно, почему он смолк и обессилел, когда я ударила по железу. Он — магия. Чистая магия, упавшая со звёзд. Он стал частью меня — и железо украло эту силу, как и всё остальное.

Каллен, похоже, с удовольствием играл наставника. Он был терпелив и разбирал каждую тему дотошно.

— Магия не бесконечна, — сказал он, и руки его двигались легко, будто рисуя в воздухе, — от переиспользования истощается, хоть и восстанавливается сама.