Книга Принцесса крови, страница 121 – Сара Хоули

От одной идеи мутило. Уж точно не это имели в виду Осколки, когда велели мне восстановить равновесие? Если да — их ждёт разочарование.

Я покачала головой:

— Нет смысла пытаться быть как остальные. Значит, мы станем другими. Лучше.

Все это время Уну читать было трудно — в её резких вопросах и безупречной сдержанности звучало эхо Каллена. Но тут, к моему удивлению, она улыбнулась.

— Кажется, я поняла. — Перекинула косу за спину и поднялась, гладя ладонями чёрную юбку. — Приятного вечера, Принцесса Кенна.

Я ещё несколько минут посидела молча, следя за движениями фейри в толпе. Фейри Пустоты говорили с фейри Земли, Уна шептала что-то на ухо Ларе, Гектор уводил Рианнон в свободный угол. Праздник никогда не бывает просто праздником — как танец никогда не бывает просто танцем.

Краем глаза я уловила вспышку золота. Обернулась, решив, что это наконец явился Друстан в сиянии наряда, — но проём был пуст. То лишь свечи отразились в обрамлённом зеркале, удвоив зал. Дважды больше интриг — и станет ещё больше, как только он войдёт.

Я потерла виски: вдруг навалилась усталость. Будь здесь Каллен — мы бы затаились в углу и спорили о философии. Но его не было — да и принцессе это не к лицу. Принцесса должна налаживать связи.

Но как же я устала.

В зеркале я увидела Лару — всплеск красного в сумрачной комнате. Она поймала мой взгляд в отражении и поманила. Я вздохнула и поднялась.

Принцессам нельзя уставать. И интриги Мистея не останавливаются ни перед кем.

Глава 23

По ночам коридоры Дома Крови становились задумчивыми и тоскливыми.

Это был один из тех туманных часов перед рассветом, когда время тянется неестественно долго. На сегодняшнем занятии Каллен загнал меня до изнеможения, гоняя оборонительные удары, пока у меня не дрожали руки и ноги, но сон после так и не пришёл. Я бродила по пустому нижнему этажу; у бедра мягко шуршала о юбку кожаная сумка. В ней — свитки от Гектора и Друстана; уж если я не сплю, стоит потратить это время с толком.

В Доме Земли в этот час нашлись бы ещё фейри — кое-кто из Благородных вставал в сумерках и спал на рассвете, — но большинство моих домочадцев жили по распорядку слуг. С ними я, скорее всего, и проснусь рано, несмотря на бессонную ночь. Так бывало и прежде, когда я служила у Лары: засиживаешься на её вечеринке, а утром — на ноги из-за дел. Я слишком привыкла жить на обрезках сна.

Впрочем, у бодрствования была одна польза. Последние ночи я прислушивалась к кошмарам Ани и с облегчением замечала, что их, кажется, стало меньше. Она всё ещё выглядела выжатой и всё ещё избегала меня, но Триана присматривала за ней, и я старательно держалась в стороне.

Почти. По дороге я заглянула на кухню, отрезала ломоть чеддера, аккуратно нарезала его, накрыла полотном и уложила на серебряный поднос, потом завернула в ближайший кабинет и захватила книгу, которую заприметила днём. Небольшая иллюминированная рукопись с фейрийской поэзией, с крошечными затейливыми миниатюрами вокруг каждой буквы-заставки. Аня мечтала учиться разрисовывать рукописи — может, это напомнит ей о той надежде.

Я поднялась наверх, чтобы оставить поднос у её двери. Плед, который я оставила утром, всё ещё лежал там — рядом с мешочками трав для ванны, принесёнными прошлой ночью; они были брошены кое-как, будто она поглядела и оттолкнула. Сердце сжалось, когда я устроила рядом сыр и книгу. Если она не хочет ни говорить со мной, ни принимать дары — по крайней мере, она знает, что я о ней думаю.