Книга За туманными вратами, страница 82 – Елена Эйхен

Когда мы оказались на шоссе, Вир разогнал мотоцикл, и ветер ударил в лицо. Я почувствовала себя свободной и счастливой.

Здравствуй, Ганга!

Несколько часов мы ехали без остановок, сначала мчались по шоссе, а после долго петляли по узкой горной дороге, где каждый поворот казался опаснее предыдущего. К концу пути в голове не осталось ничего, кроме бесконечного грохота мотора, а на коже коркой осела дорожная пыль.

Вир предложил устроить маленькую передышку, прежде чем мы двинемся дальше, к пещере Видений. Он привез меня в особенное место – священный город Девапраяг, где сливаются три реки: Бхагирати, Алакнанда и невидимая священная Сарасвати. Здесь, в этом месте, рождается великая Ганга, символ очищения и новой жизни.

Дорога оказалась сложной: бесконечные повороты, подъемы и открытые пропасти. Только после наступления рассвета мотоцикл шумно промчался по улочкам Девапраяга и остановился у большой дхабы. Старое здание неподалеку от маленького храма выкрасили белым. Деревянная вывеска едва держалась на ржавых петлях. Уставшие после нескольких бессонных ночей, с надеждой на отдых и восстановление, мы сошли с мотоцикла.

Приветливая жена хозяина дхабы сразу увела меня в небольшую комнату, чтобы я, наконец, смогла умыться и переодеться. Прохладная вода смыла напряжение последних дней, оживила кожу. Я надела черную тунику с бирюзовым узором, которую выбрал Вир. Покрутилась у зеркала и, довольная результатом, собрала изодранную одежду в мешок и выбросила.

На массивном деревянном столе стояло несколько блюд, каждое из которых источало аппетитный аромат. В центре возвышалась большая тарелка с ароматным бирьяни – рис был золотистым, пропитанным специями, а кусочки курицы выглядели мягкими и сочными. Рядом стояла миска с овощами, утопающими в густом соусе карри, от которого исходил обжигающий запах имбиря, чеснока и свежих трав. В воздух поднимался манящий пар. Небольшая кастрюлька с далом – густым чечевичным супом – мерцала золотистым оттенком куркумы. Кремовая текстура была приправлена кориандром, а сверху лежали жареные кусочки чеснока и кумин. Возле каждого блюда были аккуратно разложены горячие, еще дышащие жаром лепешки чапати, их слегка обуглившиеся края хрустели при малейшем прикосновении. Лепешки пахли мукой и топленым маслом. Конечно, не обошлось и без чая. Масала-чай, щекоча нос ароматами кардамона, корицы и муската, дымился в маленьких стаканчиках. Густой и пряный. То, в чем я так нуждалась после всего, что случилось вчера.

Оставив еду в стороне, Вир вытащил из рюкзака коробочку с порошком, ухватил щепотку пальцами и наклонился, чтобы насыпать лечебный порошок мне на ногу, туда, где укусила черная тень.

– Я могу сама… – мой голос дрогнул.

– Ты не знаешь, как, – сказал Вир, поднимая глаза, но тут же вернулся к моей ноге, слегка ее развернул и, удерживая, стал рассыпать порошок над пятном.

Когда Вир приблизился ко мне, чтобы обработать ногу, я ощутила тонкий аромат мяты. Он коснулся моей лодыжки, и воздух вокруг нас стал плотнее. Его пальцы мягко, но настойчиво скользнули по коже, и внутри меня все сжалось. Я невольно задержала дыхание и опустила глаза, стараясь скрыть покрасневшие щеки. Казалось, Вир специально делал все медленно, и я не могла избавиться от мысли, что он тоже чувствует это напряжение. Я судорожно сжала край туники. Внутри меня дрожала неведомая струна.