Книга Дитя минувшего, страница 29 – Кристина Веда

Я наконец смогла отлипнуть от своего места и вышла вперед. В груди бился страх, но я остановилась плечом к плечу с Полуденницей. Её черные, бурлящие кровью глаза вопрошающе впились в ответ.

Я вытянула руку, требовательно указывая на микрофон.

Время замерло.

Казалось, еще мгновение и микрофон превратится в серп, что со свистом скользнет по моей шее, а голова упадет на землю, прокатившись по хрустящей траве прямо к её ногам. Но тонкий микрофон из солнечного сплетения и цветочных нитей оказался в руке, позволяя дойти до грибного круга и повернуться к лесу.

Я повернулась к зрителям – деревьям, духам, существам, что сидели и любовались моей наивной решимостью. Дети-игроки смотрели на меня со странной горечью, они будто догадались, в чем состоял мой план и оплакивали себя, пригвождённых к пням. Я набрала воздух в грудь, и голос мой прозвучал неожиданно громко, с железной решимостью:

– Итак, приглашаю на сцену ансамбль «Золотое кольцо». Все игроки, прошу вас на сцену.

Деревья закачались от радости, предвкушали концерт, что должен был развернуться перед ними, а потому даже под возмущения Полуденницы пни задрожали и отпустили игроков. Земля сама подталкивала их ко мне, а игроки с недоверием жались друг к другу и озирались по сторонам.

– Ну же, как репетировали, – обратилась я к ним и пронзительно заглянула в глаза Мирона. Вложила во взгляд мольбу и просьбу довериться, на что Мирон все же кивнул и повел за руки других детей, прямиком ко мне. Они встали рядом, развернувшись к деревьям.

Полуденница уже держалась за голову, а глаз её все дергался от стресса.

– Итак! – начала я, привлекая внимание деревьев. – Наше выступление хочу начать со слов знакомой мне песни: «Россия поле чудес – одно неправильное слово и тебя увозят в лес», – и уже шепотом добавила для детей, что жались друг к другу, – как услышите команду – спасайтесь!

Дети зашептались, кто-то даже дернулся и обернулся к Полуденнице. Та все поняла по глазам.

– Начинаем!

Секунда тишины. Гусли вдруг взвыли – струны натянулись сами собой, звеня как колокол. Листья задрожали, деревья заозирались. Но я не дрогнула. Сжала микрофон обеими руками, резко развернулась и с силой ударила его о край пня.

Полуденница резко отступила, её лицо исказилось, а дети разбежались в разные стороны. Кто-то прижался к пню, рыдая.

Глухой треск. Цветочные нити лопнули. Иллюзия, как хрупкий стеклянный купол, дала трещину – воздух вокруг задрожал, закружился вихрь из лепестков и света. Прожектор-солнце мигнуло и потускнело, погрузив все во мрак. Деревья завыли, как в бурю, а гусли захрипели, будто их струны рвали когтями.

Воцарилась гудящая тишина. Она пульсировала в висках, принося на волнах боли отдаленное карканье.

Касим.

Сознание откликнулось на его призыв, разрывая мрак и выплевывая в реальность. И вот я смогла разлепить глаза. Ворон скакал надо мной:

– Миша! Мы должны бежать. Вставай, скорее!

Касим прыгал по моей груди, откидывал упавшие на лицо волосы клювом. Каркал прямо в ухо, но звуки доносились отдаленно, словно голову погрузили в шар.

Неожиданно «шар» лопнул. Где-то впереди раздались зверские крики, нарастая. Земля подо мной отдавалась толчками, пульсировала, точно живая.

Касим спрыгнул с груди, открыв обзор.

Я вернулась на поляну с подсолнухами, но небо поглотила ночная пелена с молочными прожилками звезд. Полоса леса отделяла нас от журчащего вдали ручейка. Запах смятой травы и небольшая тропинка выводили прямиком к тому месту, где мы с Касимом наткнулись на Полуденницу.