Книга Дитя минувшего, страница 138 – Кристина Веда

Они уже вытягивали морды без ноздрей, слизывая аромат силы, покушаясь на божественную кровь, но рычание разрезало плетью их уверенность. Духи сжались, сплелись с деревьями и камнями, прячась.

Где-то в пещере притаился Азиз, но не выходил наружу, где блеклый солнечный свет был готов распрощаться со днем и пасть в объятия ночи.

Марк не слышал рычание Азиза, не видел клубившихся у ветвей и входа в пещеру духов. Он лишь топтался на месте, а потом сорвался куда-то вдаль, побежал бесцельно, прокручивая в голове образ своей сестры, потом Миши.

Алина. Миша. Миша. Алина. Миша…

И каждая в нем разочаровалась.

Он зарычал. Схватился за голову, стянув черные волосы. Упал на влажную землю, но физическая боль не принесла облегчения, не перекрыла моральные муки.

Надежда на спасение Алины, что мелькала путеводной звездой, сейчас оставила лишь блеклый след, за хвост которого Марк хватался, но ощущал лишь пустоту.

Миша злилась на него, отвернулась и отказалась помочь.

Но она не такая.

Она бы помогла, если бы не его предательство.

И Марк с яростью размахнулся, ударив кулаком по земле. Ветви вокруг затрещали, как кости, а гриб под его рукой рассыпался пепельной пылью. Духи втянули шеи, дрожащей спиралью обступая полубога, но ни один не осмелился коснуться его. Это были лишь бесплотные тени – не упокоенные души, просочившиеся в этот мир через разрыв в полотне Нави. Только они и клубились в этом лесу, на пути к пещере. Полевики, лешие, даже самая мелкая живность ушли. Живая энергия не могла существовать в тех краях, где чувствовался холодный след Мороза. Лес опустел. Даже смерть тут казалась тише.

– Алина…

Марк прохрипел имя, будто вырывая его из ребер, и рухнул на колени, прижимаясь лбом к сырой земле. Он вдыхал прелый запах хвои и чувствовал, как злость жгла ему спину, а пальцы сводило судорогой. Слёзы выжигали даже закрытые глаза, не находя утешения. Он злился. На себя. На Мишу. На весь мир.

И вдруг спины Марка кто-то коснулся, он ощутил что-то тёплое и родное. Оторвал голову и так и замер с раскрытым ртом.

Маленькая, в его кофте, перед ним стояла Алина.

– Тебя не может быть здесь…

Он сам хоронил её. Он помнил руки, холодные и тонкие, помнил, как оплакивал тайком сестру, а перед всеми держался. Но сейчас она стояла перед ним, как в тот роковой вечер. За мгновение до нападения собаки.

Её лицо было бледным, почти прозрачным, как туман в лунную ночь. Волосы черной рекой спадали на плечи. Она не говорила, не могла. Но в её взгляде читался упрек.

Марк с трудом приподнялся и протянул к ней руку.

– Прости меня… – прохрипел он, и слеза скатилась по щеке, впиталась в землю.

Алина склонила голову, словно принимая его вину, и мягко дотронулась до его руки. Затем села рядом и прижалась к нему, как в детстве, обвив руками, будто хрупкая, невесомая тень пыталась удержать брата на краю пропасти, не позволив упасть.

На миг всё стихло. Даже духи расступились.

Он успел вдохнуть её аромат, похожий на запах весеннего дождя, прежде чем Алина исчезла. Растворилась без звука, как всё хорошее, что он когда-то терял.

Посреди елей, что склонились в безмолвной скорби, Марк остался на коленях, скорченный, сжимая между пальцев мокрую траву. Её тепло всё ещё жило в груди, словно искра, и он боялся дышать, чтобы не задуть её.