Книга Лисы и Волки, страница 52 – Лиза Белоусова

И неизвестно еще, скажет ли Хель, если обнаружится настоящая проблема. Вдруг решит скрыть? С нее станется.

Очнулась я, лишь когда Пак стиснул мои пальцы и ободряюще улыбнулся. Я честно старалась выпутаться из сети ожиданий, отвлекаясь на все, что угодно – снег за окном, черные разводы на полутрещинах на стенах, переплетения туч в небе. Судорожно хваталась за любую возможность перестать воображать ужасающие картины. В конце концов, спустя каких-то десять минут, меня словно выжали, и я не могла больше думать ни о чем.

Дверь тихо хлопнула. Я вскочила. Хель отшатнулась от неожиданности, смешно прижав к груди лист, на чьей обратной стороне проглядывалась печать.

– Ну, как? – вырвалось помимо воли.

– Нормально, – пожала плечами Луна. – Легкое сотрясение, неделя постельного режима.

– И это, по-твоему, нормально? – мрачно спросил Пак.

– Не так серьезно, как могло бы быть, учитывая, что мне со всего разлета вмазали мяч в лоб, так что да, нормально. К тому же это прекрасная возможность отдохнуть от учебы.

– Каникулы четыре дня назад только кончились.

– Лишней халявы не бывает.

Пак тяжело вздохнул:

– Как бы то ни было, сейчас моя прямая обязанность как джентльмена – развезти вас по домам.

Хель взяла свою верхнюю одежду и вручила мне лист с предписаниями, чтобы не мешался. Я покорно его приняла – от него пахло ее духами.

* * *

Зимой темнеет рано. Когда мы подъезжали к моему дому, тени покорили реальность – тянулись из углов, выныривали из-за деревьев, окутывали двадцатиэтажное здание плотным покровом, тушили свет из окон и делали его похожим на полуистлевшие угольки. Хель сидела на первом сиденье, я – на заднем. Ее качало, так что периодически она соскальзывала вбок. В школе она не производила впечатление человека с плохим самочувствием, но сейчас…

Пак с тревогой косился на нее, порой даже протягивал руку, словно пытаясь удержать от падения, но так и не решился до нее дотронуться.

– Арлекин, – прошептал он, когда мы неслись по проспекту, – если не возражаешь, я приторможу у остановки. Тебе же недалеко до дома от нее? Боюсь, Хель нужно срочно домой, а петлять по твоим дворам – дело муторное и много времени займет.

Я и так понимала, что Луне плохо, и с готовностью ответила:

– Конечно! Сбрось меня вон там. И позвони потом.

– Обязательно.

Хель, кажется, наш короткий диалог пропустила мимо ушей. Сердце болезненно сжалось.

Он свернул вправо и, едва машина остановилась, я быстро выбралась из салона. Колючий ветер ударил по лицу, так что я невольно дернулась всем телом. Пак помахал мне рукой, я повторила его жест, и уже через две секунды фары скрылись за поворотом.

Путь от остановки до подъезда обычно занимал три минуты и лежал через небольшую рощу. Несколько лет назад мне нравилось в ней гулять, особенно весной – солнце проглядывало сквозь молодую листву, серебрило траву…

Я ходила через нее тысячи раз – не каждый из них меня подвозил Пак, чаще всего приходилось толкаться в автобусе. И всегда, без исключений, благополучно проходила тонкую полосу деревьев и добиралась до теплой квартиры.

В этот раз система нарушилась.

На перекрестке, возле которого росла причудливая береза с двумя стволами, я застыла от ужаса. К ней, между этими двумя стволами, был прибит человек. Точнее, то, что от него осталось – обуглившийся черный силуэт с белеющими в темноте зубами, оскаленными в предсмертном вопле.