Книга Анастасия, боярыня Воеводина, страница 32 – Елена Милютина

Михаил ему даже обняться не разрешил, заявил, что государю своей болячки достаточно, не хватает еще и его хворь на себя подцепить. Вон, он детей до сих пор только на прогулках из окна видит, Анна не подпускает, пока не уберет все гнезда болячки из легких. В этот раз их целых три, но маленьких, вовремя спохватились. Сейчас одна осталась. Михаил посочувствовал состоянию здоровья побратима, посетовал, что не бережет себя. Миша ждал рассказа о несостоявшейся невесте, но Михаил только рассказал, что он с Анной говорил, она ему все объяснила, он понял, но оговорился, что надеется, что со временем болячка у Марии пройдет. Мише это не понравилось. Потом разговор зашел о другом. Государь напомнил, что князем он друга нарек, а владения у него только на севере, в Устюжном. И у Анны на севере. С его болезнью там жить не получится. Надо что-то южнее, ближе к степям, где воздух суше. Спросил, не присмотрел ли он, пока ездил там что-то, какое-то местечко себе по душе. Миша честно ответил, что места там красивые, плодородные, но он их с точки зрения владений не рассматривал. Михаил обещал подумать. Здоровья пожелал, сообщил, что он всем боярам наказал друга не дергать, самим вопросы решать. Так что пусть поправляется спокойно. Потом крестнику игрушечную лошадку подарил и уехал. Дома Михаил отъелся, отоспался, и болезнь отступила. Ну и Аннушкино лечение помогло. Но отец настоял на поездке в Башкирию, молоко кобылье пить.

И опять раскинулись привольные степи, опять свобода, никаких обязанностей, войн, врагов, только ветер в лицо, да топот копыт лошадиных. И здоровье опять вернулось. Знакомая шаманка строго-настрого запретила выжимать из себя все соки. Ему требуется спокойная, размеренная жизнь. Семья, дети, никаких приключений. Миша все понимал, только что-то внутри протестовало. Не хотелось себя запирать в княжеских хоромах, оседать до старости в какой-нибудь вотчине, которую тезка ему подбирать собрался. Не тот характер!

И накликал. Прискакал в начале месяца червеня (июля), гонец на взмыленном коне, письмо привез, скорее, даже приказ, если бы писалось другому человеку. Писал сам Михаил Федорович. Поляки обмен пленными резко тормозили, какие-то споры развели, обиды, нанесенные их согражданам в русском плену, вспомнили. Деньги требовать стали. Грозились Филарета опять в Литву отвезти. Боялся Михаил за жизнь отца. Особенно, после смерти Василия Голицына, так и не дождавшегося освобождения. Миша к шаманке пошел, спросил, можно ли лечение сейчас прервать. Старая женщина объяснила, что в этом году весна ранняя, Так что травки полезные, что молодому кумысу его свойства лечебные придают, уже бутоны набрали, вот-вот свою пользу растеряют, так что может он уехать без вреда для лечения. Только помнить должен — нельзя ему в сырой местности жить. Переутомляться тоже. Так что о подвигах ратных забыть следует. Особенно в холодное время. Тогда и проживет долго. Так что собрался Михаил. Оставил все вещи на верного Николая, не оставившего своего князя, вместе с женой за ним поехавшего, а сам налегке, с пятью дружинниками, поскакал к Москве.

Отец сурово встретил, спросил, почему не долечившись, вернулся! Пришлось объяснять про травы лечебные, что силу в момент цветения теряют. Он, конечно, еще в Башкирии, на приволье пожил бы, просто для отдыха, но надо Федору помочь, обмен закончить. Крутят что-то поляки, как бы что плохого с Филаретом не сотворили! Нужен он сейчас и Михаилу и России. Тем более, переговоры идут под Вязьмой, лето сейчас, тепло, так что урона здоровью не будет. Вздохнул князь Константин и отпустил непоседливого сына на переговоры. Сам к царю поехал. Разговор секретный имел.