Книга Беглая Землянка для Командора, страница 19 – Наталья Кошка

Небольшое давление, и Закарис входит в меня. Выгибаюсь дугой, выкрикивая его имя в пустоту комнаты.

И от собственного крика просыпаюсь.

Маурийца рядом нет, а из душевой раздаются звуки льющейся воды.

Я лежу в полном одиночестве, на скомканных простынях. Одна моя рука сжимает левую грудь, вторая — бесстыдно ласкает внизу. Одергиваю себя. Но тело требует продолжения. Прислушиваюсь к звукам.

Закарис еще в душе, и судя по всему — ничего не слышал.

Откидываюсь на подушках, пытаясь вернуться в сон, и продолжая ласкать чувствительный комочек плоти. Растираю собственную влагу между пальцев, обильно смазывая ею половые губы.

Как же мне не хватает его рук! Разрядка не наступает, и я с раздражением кутаюсь в серую гостиничную простынь.

Через минуту шум воды стихает, и из душевой показывается Закарис. Бросаю быстрый взгляд из-под ресниц, но мауриец выглядит совершенно обыденно: собранный, строгий, чуть отстраненный. А в его голосе сквозит холодок, когда он ко мне обращается:

— Проснулась? Отлично, ванная комната свободна. Умывайся и одевайся. Нас ждут дела.

Прячу пылающее лицо за волосами. Как хорошо, что Зак не вышел минутой раньше, когда я на этих самых простынях предавалась разврату! И звала его по имени!

Боже мой, да что со мной творится?

Закарис Трейн

Выхожу из душевой, натягивая на лицо маску холодности и равнодушия. Только что в фантазиях я брал сладкую землянку с такой страстью, что мутится разум. Но она не должна узнать о том, что творится в моей голове. Мы не можем быть вместе, это ясно как день! Более того, Марина меня побаивается, потому сбегает в ванную, едва показываюсь на глаза.

Сладкий аромат ее кожи и волос окутывает на мгновение, и тело тут же отзывается острой реакцией: в паху поселяется тяжесть. Едва сдерживаюсь, чтобы не рвануть следом за девчонкой. Но я лишь еще больше отпугну ее, если стану преследовать.

Нужно довести дело до конца: помочь землянке устроиться и сразу же исчезнуть из ее жизни, пока не привязался к ней слишком сильно. Тем более, что я больше не доверяю женщинам, а уж красивым — и подавно!

Достаю старый блокнот из кармана брюк. Пожалуй, во всем Содружестве уже давно никто не пользуется бумажными носителями, но, если хочешь что-то скрыть ото всех — не держи это в сети. Потому все свои мысли доверяю небольшому клочку бумаги, перечитывая раз за разом свои заметки и пытаясь вытянуть из памяти еще хоть что-нибудь.

День, когда меня арестовали, совершенно не запечатлелся в памяти. Я не помню, как прошел суд, где провел несколько дней и были ли допросы. Пришел в себя только тогда, когда на шее защелкнулся ограничитель и меня покинули силы. Ошейник блокировал природные инстинкты, не давал возможность здраво рассуждать, подавлял волю.

Словно сквозь пелену нездорового, навеянного импульсами мрака, до меня долетали слова родного брата…

— Как ты мог, Закарис?

С трудом отрываю взгляд от пола и фокусирую его на знакомом лице. Передо мной стоит Кальверт. Младший братишка…

Внутри вспыхивает слабый порыв. Дергаюсь навстречу брату. Хочу ему что-то сказать, спросить… Какая-то важная мысль ускользает.

— Убийца! Животное! — произносит с ненавистью Кальверт. Мозг не сразу реагирует на такие громкие слова. Запоздало соображаю, что это он обо мне.

— Я не убивал…, — хриплю и делаю еще шаг.