Книга Девочка, которой не было. Мистические истории, страница 59 – Гаянэ Мацейчик, Ольга Макарова, Виктория Данген, и др.

Мне аникинский фатализм не понравился, а кроме того, отчаянно хотелось узнать все о Танечке и о тех, кого она карает. Выбор у меня был небольшой, и я отправился в гости к Лаевскому.

Иннокентий Филиппович принял меня радушно. Это был во всех смыслах большой человек: рослый, широкий в плечах. Несмотря на годы, в его рыжеватой бороде не было ни одного седого волоса; зато совершенно черная шевелюра отступила перед временем, открыв миру половину аккуратного черепа. Он сразу же вспомнил историю с Семеновой – и, как и я, был поражен странной связью смертей с присутствием Танечки на фотографиях, поэтому решил помочь мне всеми доступными способами. В его лице я нашел сильного и влиятельного союзника.

В то время как Лаевский искал людей, способных пролить свет на это запутанное дело, мне удалось заново переснять женскую гимназию, и в этот раз никого из посторонних на фото не оказалось. Мы рассчитались с Аникиным: он получил обратно аппарат, а я – внесенный залог. Он попросил по дружбе рассказать подробности, если мне удастся что-либо узнать о Танечке и о фотографиях, на которых она появляется. Мне трудно было ему отказать, ведь именно он поведал мне мистическую историю и дал толчок моим поискам. Вечером я зашел к Лаевским и узнал, что Иннокентий Филиппович поднял все свои знакомства и выяснил, что дело о гибели Семеновой почти сразу перешло к жандармам. Этим объяснялись секретность следствия и запугивание болтуна Вонаго. Однако, сообразуясь с новыми обстоятельствами, жандармское управление готово пойти мне навстречу: завтра в одиннадцать часов утра коллежский советник Рюмин Петр Алексеевич ждет меня на Благовещенской улице в доме номер пять, дежурный офицер предупрежден.

Утром, заглянув к цирюльнику под вывеской «Луи Нуаре. Острейшия нежныя бритвы», я отправился на Благовещенскую, 5 в некотором волнении: прежде у меня не было дел с жандармами. Офицер проводил меня на второй этаж, постучался в кабинет и сразу после ответа исчез. Петр Алексеевич Рюмин оказался фактурным типажом: одет он был в голубой мундир, сидевший на нем, как влитой. Небольшой рост компенсировало волевое лицо, которое украшали хищно загнутые усы пшеничного цвета. Волос на его голове было немного, виски совершенно поседели, умные глаза вчитывались в собеседника. Он поздоровался со мной и предложил присесть на небольшой диван. Сам он сел в кресло, предварительно угостив меня шустовским коньяком с долькой лимона на краю бокала.

– Пью только так, – «по секрету» сообщил он, – чтобы после потихоньку съесть лимон.

Лед между нами растаял.

– Я не из тех Рюминых, не из князей. Наверное, поэтому со всеми нахожу общий язык. Иннокентий Филиппович попросил меня, Михаил Иванович, открыть вам подробности известного дела. С одной стороны, это отвечает моим интересам, а с другой, хотел бы, чтобы все, сказанное здесь, осталось в стенах моего кабинета.

В этом человеке сразу чувствовался профессионал. Говорил он веско, иногда делая паузы между словами. Сожалея, что дал Аникину обещание держать его в курсе дела, я обязался хранить тайну следствия.

– Хорошо, – продолжил Петр Алексеевич. – Поведаю вам свою эпопею знакомства с этой странной историей. Дело попало ко мне сразу же после того, как полиция произвела обыск на квартире Зинаиды Семеновой. Возможно, этого бы никогда не случилось, если бы у Семеновой были наследники. По счастью, именно поиски родственников заставили полицейских осмотреть квартиру, которую она снимала.