Книга Баллада Пепла и Льда, страница 21 – Анна Платунова

— Какой необычный суп, — сказала Веела, отставив тарелку - она едва ее ополовинила.

Видно, на языке аристократов «необычный» означало «несъедобный», но врожденная деликатность не позволяла дочери родовитого семейства пренебрежительно отзываться о еде. По мне, так суп вполне себе ничего. В гарнизоне мы с отцом питались тем же, что и рекруты: перловкой с тушенкой, щами из кислой капусты. В общем, без изысков.

— А у нас дома, знаете, какие блюда подавали к обеду? — оживилась Веела. — Рассказать?

— Валяй! — дозволил Ронан и выхлебал остатки супа прямо через край тарелки, поднеся ее к губам.

— Папа любит уху из стерляди, а к ней у нас обычно подаются расстегаи, где начинка тоже из рыбы! — начала Веела, ее глаза засияли, когда она погрузилась в воспоминания. — На горячее — мозги под зеленым горошком, утка под рыжиками, телячья голова с черносливом и изюмом.

Ронан сглотнул и жадным взглядом уставился на недоеденный суп Веелы.

— Будешь?

— Не-а, доедай. Так вот. На четвертую перемену подавали в основном жареную дичь: индеек, уток, гусей, рябчиков, куропаток. Куропаток редко, только в охотничий сезон.

Я перестала вслушиваться в слова Фиалки, но была ей благодарна: Вееле удалось создать за нашим столом хрупкий мир. Парни как завороженные смотрели на нее и начисто подмели все, что оставалось на столе. Нам на второе, конечно, телячью голову с черносливом не подали, но рис с мясом тоже оказался вполне неплох.

— А вот и компот! — воскликнула я, когда на стол опустился графин с желтоватой жидкостью.

— Из сухофруктов, — вздохнула Веела. — И никакого десерта.

— Строимся! — рявкнул эфор Эйсхард, когда тарелки и стаканы опустели.

Кадеты поспешили каждый к своей группе. Я снова подумала, что мы похожи на цыплят: бежим, торопимся, суетимся, переминаемся с ноги на ногу, с ожиданием поглядываем на командира, как на маму-курицу. Но он-то скорее напоминал хищного коршуна. Эфор Эйсхард поглядывал на нас свысока, заложив руки за спину: не человек, а мраморное изваяние. Казалось, он мог так простоять целую вечность, не шевельнувшись, ожидая, пока его подопечные угомонятся.

— Сейчас я отведу вас в ваше крыло, завтра подъем в шесть утра. Вы услышите сигнал. Сбор в половине седьмого. До этого времени можете отдыхать.

— Ура-а, — тихонько протянул кто-то.

И я мысленно тоже выдохнула: «Ура!» День казался бесконечным, столько всего пришлось сегодня пережить! Ничего, теперь высплюсь, приду в себя, и плечо перестанет болеть, а завтра начнется новая жизнь.

— А ты чего улыбаешься, Дейрон?

Я улыбалась? Серьезно? Я этого не поняла. Я поскорее сжала губы в тонкую линию.

— Тебе отдых пока не грозит, ведь ты единственная из группы умудрилась заработать штрафные баллы. Поэтому ты поступаешь в распоряжение кадета Фай для помощи на кухне! Все понятно?

— Да, — процедила я, вскинув подбородок.

— Я вернусь за тобой… Мишель, когда ее забирать?

Та самая светловолосая второкурсница, что приносила тарелки, пожала плечами, но потом ответила:

— Часа через три-четыре. Надо почистить картошку, вымыть столы и пол.

— Значит, через четыре часа.

Зараза! Гаденыш как есть! Я заметила, что и Лейс поглядывает на меня с ехидной улыбочкой. Он уже понял, что у командира я не в чести, и, наверное, скоро попытается отобрать звезду звеньевого.