Книга Мой кровный враг, страница 85 – Наталья Шнейдер

– Благодеяние? – Кажется, у меня тоже не хватает ума это понять.

– Бенедикт готовил покушение на короля. Если бы оно удалось он мог бы заявить опеку над принцессой, на оставшийся до ее совершеннолетия год. Дядя Бенедикта был принцем консортом…

– При королеве в изгнании, я помню.

В ту, прошлую войну, которая закончилась двадцать пять лет назад. Войну, что продлилась столько, что поколение моих родителей успело родиться и вырасти. Принц-консорт погиб в первые месяцы войны с Ландернау, но королева уже была в тягости…

– Так что Бенедикт Мортейн приходился дальним родичем королю и его дочери и мог бы потребовать опеки. Отличное решение: не нужно рисковать, проверяя, примет ли Негасимое пламя новую династию. Потом он планировал выдать ее за племянника короля Ландернау, якобы для укрепления мира, а потом принцесса отправилась бы в мир иной, так и не дожив до совершеннолетия…

– Это доказано? – нахмурилась я. – Едва ли лорды согласились бы на такой брак. Лорд Бенедикт не был дураком.

– Согласились бы. Лорды разжирели и размякли за четверть века мира… не все, конечно, но многие. Такой союз мог бы продлить мир еще какое-то время – пока враг бы спокойно собирался с силами! – Лорд Грей разжал кулаки, сбавил тон. – Доказательства были у твоего отца, но, конечно же, Ричард их уничтожил, побывав в особняке.

Дурак бы он был, если бы не уничтожил.

– Все началось с того, что твоему отцу попала в руки переписка Мортейна с Ландернау… Бенедикт не слишком таился от друга. Считал, видимо, что тот поддержит любое злодеяние… Беорн начал копать. Нашел человека, который должен был застрелить короля во время битвы с чумными – в горячке боя никто не помнил бы, откуда прилетела стрела. – Лорд Грей вздохнул. – Беорн мог бы выдать их. Долг превыше дружбы, а измена короне – страшнейшее из преступлений, всегда карающееся смертью. Но… он не захотел, чтобы его лучших друзей – тех, между детьми которых и своими он не видел разницы – колесовали.

Он снова заметался по усыпальнице. Замер, опустив голову, и продолжил:

– Твой отец приехал к Мортейнам со своими людьми. Решил поговорить начистоту. Убедить отказаться от задуманного. Они же сражались вместе! С Ландернау! И вдруг такое! Еще можно было все остановить! Но Мортейны схватились за оружие.

– Вы там были? – спросила я.

– Нет. Беорн потом рассказывал. Он… был сам не свой. Рыдал, как ребенок. Я никогда не видел его в таком состоянии.

Сожалела бы я, если бы мне удалось убить магистра? Торжествовала бы? Не знаю… Я снова и снова пыталась найти в себе ненависть – ту ненависть, что погнала меня среди ночи через лес, полный чумных – и ничего не получалось. Вспоминалось другое. Полынь, черная смородина и можжевельник. Тепло его рук, которые несли меня прочь от смерти. Улыбка, едва ощутимое касание пальцев, отводящих прядь волос с моего лица. Взгляд – вовсе не ледяной, такой синевой светятся летом озера, когда в них отражается полуденное небо.

– На самом деле все обернулось к лучшему. Быстрая и чистая смерть от меча вместо пытки и колесования. Мортейнов не лишили бы титула за измену – Беорн хотел просить его величество об этом. Никто не полоскал бы их имя. Рэндольф не был ни в чем замешан, ему бы посоветовали молчать, и он молчал бы ради сына. Старший всегда был благоразумен.