Книга (не) истинная. Полюбить вновь, страница 45 – Екатерина Евгеньева

Мне стало даже немного смешно. Бесправная герцогиня в ссылке, ну и что с того, что рожу наследника? Ведь дальше меня ждёт лишь забвение. Надо срочно ехать в храм. Если вчера я не отнеслась к словам Шарлотты серьёзно, то сегодня всё моё естество кричало о том, что мне надо посетить священное место.

— Приступим к осмотру. — Я встала и приблизилась к лекарю, ожидая его действий.

Он, тяжело вздохнув, словно происходящее приносило ему не меньше неудобств, чем мне, начал водить вокруг меня руками. Тепло привычными потоками сначала окружило всю меня, сконцентрировавшись затем в районе уже довольно заметного живота. Мягкое касание было осторожным, и я в мыслях словно следовала за потоком. Вот я чувствую ножку ребёнка, пересчитываю маленькие пальчики на ногах. Поднимаюсь выше и вижу милое личико с закрытыми глазками, пальчик во рту и ручку, мягко охватывающую запястье другой. Словно смотрю на портрет ещё нерождённого малыша, наполняясь нежностью и любовью.

— Как я и ожидал, всё в порядке. Развитие проходит согласно сроку, так что беспокоится не о чем.

— Зачем же вы тогда приезжали, доктор?

— Приказ его сиятельства. Я связан вассальной клятвой на крови и не могу противиться прямым приказам герцога.

Это было для меня в новинку, я раньше и не слышала о таком. Знала, что каждый житель замка приносит клятву верности герцогу, но чтобы на крови?

— Что это значит?

— Если я не последую распоряжению герцога, то жить мне останется после этого секунд тридцать. — Он раскинул руками, словно оправдываясь за своё поведение и отношение ко мне.

— Такие клятвы приносят все?

— Все, кто работают непосредственно в замке герцога. Любой его прямой приказ требует исполнения.

— Это жестоко. — Кажется, я только сейчас начала осознавать всю глубину моего отчаянного положения. Ведь никто в замке не посмеет что-либо сказать против герцога. Никто не сможет даже намекнуть, почему я, молодая женщина, внезапно погибла при родах. Одно слово, один приказ, и память обо мне будет стёрта так, словно и не было никогда юной Амалии. А если он прикажет отдать ребёнка на воспитание своей любовнице? И никто ведь не посмеет возразить.

— Я надеюсь, что всё сказанное мной не выйдет за пределы этой комнаты. Всё же хотелось бы пожить ещё немного.

— Да, а у меня такой возможности и вовсе нет. Так что вы находитесь в более выгодном положении, чем я. — Я нервно мерила шагами комнату.

— До скорой встречи, ваша милость. — Мистер Сайрус с почтением поклонился и вышел, оставляя меня одну.

Я не могла понять его изменившегося ко мне отношения, но была благодарна за то, что он хотя бы попытался объяснить своё поведение. Винить я его от этого, конечно, не перестала, обида и недоверие прочно поселились в моём сердце, проникая с каждым днём всё глубже.

В последнее время я была сама не своя, винила и себя, и родителей в моём столь поспешном замужестве; традиции, которые предписывали истинным сочетаться браком в столь короткий срок. Винила даже герцога Лайонеля в том, что он так и не ответил на моё письмо. И если поначалу в душе тлела надежда, что он напишет мне в ответ и спросит, почему я не пришла, а я всё ему расскажу и, возможно, смогу сбежать; то сейчас я осталась один на один со своей бедой.

А воспоминания о герцоге Лайонеле посещали меня довольно часто. Если ночью сны мои скрашивал большой дракон, то в течение дня мысли то и дело возвращались к дню нашего с герцогом знакомства. Я могла задумавшись вспоминать его черты лица, всплывающие в голове за секунду. Красивые глаза, которые смотрели на меня вначале со злостью за прерванное одиночество, а затем с любопытством после начала партии. Мне он на удивление тоже был интересен. Юнец, ещё не вошедший в пору расцвета сил. Занятно было бы посмотреть на него годам так к тридцати, когда тело, закалённое тренировками, станет сильнее, а на руках появятся мускулы. Когда взгляд из шального станет серьёзным и рассудительным. В момент нашей встречи он представлял из себя типичного сына богатого родителя, но даже несмотря на это меня необъяснимо тянуло к нему. Баловень судьбы, получивший лучшее образование, имеющий возможности на счастливое будущее, а также связи, открывающие любые двери. Отказавшись от притязаний на трон, он получил намного больше, чем потерял — своего рода свободу. Повелитель не прекратил его содержание, а, судя по слухам, наоборот, поддержал его решение. Насколько я слышала, ему даже пожаловали престижную должность при дворе. Не помнила название, но по сути он мог получать жалование и не слишком утруждать себя работой, что было нормой для нашего общества. Такое положение дел было не редкостью и в мире людей, так что я сделала вывод, что законы жизни везде одни. Каждый хочет для своего ребёнка лучшего беззаботного будущего, и каждый сделает для этого всё возможное.