Книга Госпожа преподаватель и Белый Феникс, страница 146 – Марика Полански

Воздух в аудитории из терпимо-душного стал тяжёлым, липким, пропитанным испарениями от мокрых камней. Я стояла у доски, пытаясь сосредоточиться на своей лекции о группе прошлых времен в архонском языке, но каждое слово давалось с усилием. Влажный зной обволакивал, проникая под одежду. Блуза под корсетом, взмокла от пота, а по спине сползали неприятные капли.

Едва заметные испарения поднимались от оконных рам. Свет, проникающий сквозь пыльные стёкла, казался не живым, а каким-то неестественным, выцветшим. Блики от полированных парт и блестящих пуговиц на студенческих мундирах резали глаза. Мне приходилось щуриться, чтобы сфокусировать взгляд. Даже дышать было трудно — каждый вдох казался слишком тяжёлым, слишком горячим. Желание было одно: поскорее закончить занятие и спрятаться в каком-нибудь тёмном холодном углу.

Мои мысли путались, а голос, казалось, терялся в этом вязком воздухе. Несмотря на выдержку, студенты тоже едва находили силы оставаться на местах, желая, похоже, только одного — поскорее покинуть этот раскалённый плен.

— А можно сегодня без домашнего задания, госпожа де Вальдан? — попросил Тим, подняв руку. — Голова отказывается работать, честное слово.

— А как может отказываться работать то, чем обычно не пользуются? — Я села за стол и открыла дверцу ящика. Кто-то хихикнул, но тут же смолк под осуждающим взглядом сокурсников. Вынула из нутра стола флакончик зеленики и, к своему сожалению, обнаружила, что он практически пуст. — Ладно, пусть будет по-вашему. Считайте, это мой подарок. Но, учтите, что через месяц у вас семестровая контрольная. А там уже никаких поблажек не будет. Вне зависимости от погоды.

В ответ послышались благодарственные заверения, что контрольная будет написана на «отлично», и что они ни за что не подведут такого «милосердного преподавателя». Но какие-то не слишком уж радостные — жара действовала на всех.

После звонка кабинет опустел в мгновение ока. Духота духотой, а пироги в студенческой столовой никто не отменял.

Едва закрылась дверь, как тотчас зашуршали тяжёлые занавеси, и в кабинете воцарился приятный полумрак. Однако воздух по-прежнему оставался знойным.

Я вынула карманные часы и вздохнула. На сегодня занятия закончились, но меня ждала стопка отчетов, которую мне утром сунула Велейна. Меньше всего мне хотелось сейчас выверять цифры и пошагово расписывать свою работу. Но вспомнив высокомерную рожу Фицпатрика, взяла верхнюю папку, подписанную как «Текущая успеваемость студентов». Открыла её и едва не зарыдала от обреченности, столь знакомой любому преподавателя. Плотные листы чуть пожелтевшей бумаги были расчерчены таблицами: списки студентов, их текущие отметки, темы занятий и, как вишенка на торте, отдельная графа: «Мероприятие по устранению неуспеваемости учащихся».

— Гореть в аду тому, кто придумал это белиберду, — проворчала я. — Как будто мало журнала и поурочных планов.

Где-то через час с четвертью, я поняла, что последние полчаса старательно пытаюсь выдавить из себя мероприятия по устранению неуспеваемости. Так и подмывало написать: «Показательная казнь двоечника», потому как порой только показательная казнь могла изменить ситуацию.

Тяжело вздохнув, я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, стараясь не думать о том, что сейчас больше похожа на лягушку, по дурости угодившей в духовку.