Онлайн книга «Дочь атамана»
|
После минувшей ночи он теперь ничего на свете не боялся. Снизошедшая на него благодать еще кутала защитным коконом, дарила покой и непоколебимую уверенность, что отныне он в праве своем. Саша Александровна принадлежит ему, как и он — ей. А все остальное лишь пустые помехи. — Александр Васильевич, — сказал он тихо, — я обещаю вам, что буду хранить жизнь вашей дочери пуще собственной. Все время, отпущенное мне, я посвящу неустанным заботам о ее счастье и благополучии. — Уйди, покуда жив, — сквозь зубы процедил Александр Васильевич, — с глаз моих долой! А то отрекусь, говорит! От отца отречется! Гранин понимал, что не надо еще пуще сердить атамана, а все равно не удержался от улыбки. — Как же вы схожи с Сашей Александровной, — проговорил он восхищенно. — Порода! Александр Васильевич оторопел от этой улыбки так, будто его сбросила лошадь. Помотал головой. — Не из пугливых, значит, — заключил он. — Отец! Ты взаправду решил ему Сашу отдать? — Так она ревмя ревела, — развел руками Василий Никифорович. — В обморок падала! Не пороть же ее, сам понимаешь, дело такое. Тонкое дело, молодое. Себя-то вспомни. — А я и помню, — угрюмо ответил Александр Васильевич, — и чем кончилось, помню. Саша, чертова девка, принеси мне выпить! И попробуй только взбрыкнуть! Саша Александровна молнией бросилась в сторону кухни, только крикнула на бегу: — Дед, вы за ними приглядите без меня! Только на вас и надежда! — Ишь какое дело, — Василий Никифорович вздохнул. — И чаю не дали попить, изверги. Свататься им тут приспичило, нешто не подождать было? — И давно ты знаешь? — спросил Александр Васильевич. — Так со святок, считай. Когда ты там балы закатывал. Вот ты балы, а Саша истерики. Жить, говорит, не могу без своего управляющего, хоть кол на голове тешите. Гранин отступил назад, не желая мешать им. Но и убираться с глаз долой не спешил. Ни за что теперь не уберется. — И что? — Александр Васильевич взял из рук вернувшейся Саши Александровны рюмку, намахнул, налил себе еще и снова выпил. — Ох, дочь моя, за грехи ты мне послана! Тут двери распахнулись, и внутрь влетела раскрасневшаяся Ани. Модистка, видимо, возвращалась с прогулки и пропустила все веселье. Влетела — и остановилась с разбегу, увидев Александра Васильевича. Тот узнал ее мгновенно. — Дочь швеи, — выдохнул он изумленно. — Моя письмоносица! Здесь? У Саши Александровны с грохотом опрокинулся поднос, брызнули осколки. — Я встретила Ани случайно, — пролепетала она. — Она скиталась… А здесь так много места, и нам нужно так много платьев… Папочка! — и она бросилась ему на шею, захлебываясь быстрыми словами: — Давно знаю и про маму, и про канцлера, и про смерть ее! Не знала, как и подступиться к тебе… Александр Васильевич обнял ее, однако не сводил с Ани глаз. Он будто постарел одним махом, осунулся, покрылся скорбью. — Сколько воспоминаний, — прошептал он отрешенно, — господи, столько лет! А больно… все еще больно. Тут он высвободился из рук Саши Александровны и пошел в дальние комнаты, ни на кого не глядя. Ани расплакалась. — Выгонит теперь, — прошептала она горько, — чтобы не бередила душу… — Ничего и не выгонит, — Саша Александровна утерла щеки и задрала нос. — Как это выгонит? Разве я дам? — Вернусь-как я к своему чаю, — решил Василий Никифорович, — лекарь, ступай со мной. Выглядишь, как Сашка после ночи кутежа. |