Книга Между семьей, страница 111 – Вэнди Джинджелл

Я также не уверена, что кто-то из эрлингов на арене знал, что делать с другими эрлингами, которые отказывались покидать свой дом и сражаться. Никто из них не реагировал на насмешки ликантропов лучше, чем минотавр, и никто из них, казалось, не собирался оставаться поблизости и попытаться вытащить нас.

Это нас вполне устраивало: никто из нас, эрлингов, особенно не хотел затевать драку с другими эрлингами, когда это могло навлечь на кого-то подозрение, что мы бросаем вызов трону, а у Сары были родители, к которым нужно было вернуться в целости и сохранности — не говоря уже о маленьком упрямом скелете, которого, казалось, она усыновила. Она не была заинтересована в том, чтобы бросать вызов трону.

На третье утро я спустилась вниз и обнаружила, что Леса снова нет дома. Я знала об этом, потому что маленький самодовольный скелет, сидящий за кухонным столом, сказал мне об этом, как только я вошла на кухню и не успела выпить кофе.

— Вонючий мужчина вышел из дома, — сказал он. Его подбородок стал ещё упрямее, когда он увидел, как я удивлённо подняла брови. — Ты сказала нам, что мы не можем выходить из дома. Он ушёл из дома прошлой ночью и забрал с собой ложки.

— Она, наверное, уже знает, — сказала Сара. — Ешь свои хлопья.

— Ему не нужно есть, — сказала я, обходя их обоих, чтобы поставить чайник.

— Знаю, но ему они нравятся.

— Ну и дела, он действительно взял ложки, — пробормотала я себе под нос, нависая над открытым ящиком с посудой. — Как думаешь, зачем они ему?

— Зависит от того, серебряные они или из нержавеющей стали, — сказала она.

— Справедливо, — сказала я и насыпала кофе в свою чашку. Я могла бы размешать его ножом.

Я выпила половину своего кофе, когда услышала крики из комнаты родителей. Ликантропы приветствовали меня из окон, а это означало одно из двух: либо за изгородью началась драка эрлингов, либо Лес вернулся.

Учитывая, что Лес ушёл раньше, я была уверена, что знаю, что именно.

— Должно быть, он вернулся, — мрачно сказала я и поставила свой кофе на стол, чтобы сходить в прачечную. Когда он сбегал, всегда находился кто-то, кто мог открыть дверь за меньшую плату, но мы все знали, что лучше просто так не открывать дверь, не проверив предварительно.

Сара и Ральф медленно последовали за мной; я услышала их шаги в коридоре, когда открывала жалюзи в прачечной. Все остальные, вероятно, были наверху, чтобы посмотреть на происходящее.

Сквозь прорези в жалюзи я увидела Леса; он был сильно потрёпан и, пошатываясь, преодолевал расстояние между ближайшим входом в лабиринт и домом, ссутулившись, как будто бежал домой во время сезона пикировки. Я не могла видеть, что его преследует, поэтому чуть не спрыгнула со скамейки и не пошла открывать дверь.

Именно тогда приземлилась первая гарпия.

Блин. Я почти не заметила их. Я не видела ничего, что летало бы здесь, в лабиринте, — кроме настоящих птиц.

Я была недостаточно близко: никто из нас не был достаточно близко. Старик тоже не успел бы добежать до дома, прежде чем эти клювы схватили бы его. Я услышала пронзительный крик гарпий, прорвавшийся сквозь возмущённые вопли ликантропов, и увидела удар в спину Лесу.

— Блин, только не это! — сорвалась я.

Затем я встала, тяжесть дома легла на мои плечи, как старый, знакомый плащ, и потянулась сама, или дом, или, может быть, и то, и другое, чтобы проглотить Леса и не впустить гарпий.