Книга Падение Калико, страница 91 – Кери Лейк

— Это всегда была ты. Сны. Его язык скользит по моей щеке, и я сжимаю губы, когда он облизывает мой рот.

— Фантазии. Все эти извращенные гребаные фантазии. Отпуская мою шею, он скользит руками под моими предплечьями, поднимая их над моей головой, и переплетает свои пальцы с моими.

— Это было хуже всего. Бедра вперед, он прижимается ко мне своей эрекцией и прерывисто дышит.

— Представляя все то, что я хотел сделать с тобой.

— О чем ты говоришь?

— Это место — сплошное наказание. Даже те части, которые кажутся наградой. Я провел здесь четыре года из-за тебя. Уколы, от которых мне казалось, что из моей задницы вырывают внутренности. Операции. Анализы. Меня столько раз резали лезвием, что я даже не чувствую этого больше. И все из-за того гребаного дня во дворе. Из-за тебя. Он крепче сжимает мои руки и прижимает меня к стене.

— Все ради обещания, что, когда все закончится, ты будешь моей. Ты была моим призом.

О Боже. Эрикссон использовал меня против него дольше, чем я предполагала. Подпитываясь его ненавистью ко мне.

— Представь мое разочарование, когда они отдали тебя Валдису. Он наклоняет голову и обхватывает губами изгиб моей шеи, постанывая, когда посасывает то место, где, как я представляю, на моем горле останется отметина для Валдиса.

— Тот, кто сильнее, — сказали они. И Нила была моим гребаным утешительным призом за четыре года, когда я позволял им превращать меня в это. Его зубы впиваются в мою плоть, и когда я вздрагиваю, он крепко прижимает меня к стене. Когда он отстраняется, прежняя мягкость в его глазах затвердела, превратившись во что-то холодное и порочное.

— Так что тебе лучше поверить, что я собираюсь трахнуть тебя сегодня вечером. К этому шло долгое время.

Я вижу это в его глазах — там нет компромисса. Ему наплевать на мои чувства к Валдису. Это его месть. Возмещение за часы, месяцы, годы пыток, которые он перенес из-за меня.

Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь своими губами к его губам, позволяя своему языку скользить по его зубам. Мои руки все еще прижаты, я использую рот, чтобы бороться с ним, чтобы заглушить слова, которые, кажется, разожгли его гнев, и когда он целует меня в ответ, проводя руками по обе стороны от моего лица, я знаю, что прорвалась. Прижимаясь лбом к его лбу, я прерываю поцелуй ради воздуха, мое лицо все еще зажато в его ладонях.

— Прости за то, что они сделали с тобой. Из-за меня. Мне так жаль, Кадмус. Если бы я могла украсть у тебя немного боли, я бы сделала это.

— Ты бы могла? Услышав спокойствие в его голосе, я поднимаю на него глаза и замечаю, как он нахмурил брови, агонию в его глазах, где внутри него бушует невидимая битва.

Снова оказавшись в плену его рук, я изучаю трепет, пробегающий по его лицу.

— Ты боишься.

Его челюсть сдвигается, мышцы напрягаются.

— Я ничего не боюсь.

— Тогда, я боюсь. За тебя.

Он ничего не говорит в ответ, но сердитое хихиканье говорит мне, что он мне не верит.

Мне нужно, чтобы он увидел меня, а не девушку, из-за которой его отправили на пытки.

— Если ты умрешь, они победят. И я не могу позволить им победить снова. За твой счет.

— Возможно, ты забыла, с кем разговариваешь. Я не Валдис. Ядовитая ненависть все еще витает в его словах, и когда он засовывает руку за пояс моих брюк, стягивая их до бедер, я чувствую, что мои усилия ослабевают вместе с ним.