Книга Падение Калико, страница 44 – Кери Лейк

Валдис по-прежнему не двигается.

— Шевелись, тупое животное! Говорит доктор Эрикссон, наблюдая за происходящим.

— Почему он не выполняет чертовы приказы? Его глаза устремляются на меня, брови взлетают вверх.

— Именно поэтому ты здесь, девочка!

За спиной доктора Эрикссона я вижу, как Валдис выбрасывает руку, и камера дребезжит.

Ворчание и приколы Дина добавляют душераздирающий саундтрек к виду Валдиса, склоняющего голову в шлеме, как будто заинтригованный.

Кристаллики льда обвивают мой позвоночник, когда Валдис поднимает руку Дина, ту самую, что щупала меня, прижимая ее к отверстию для носа в его шлеме. Затем он поднимает другую руку — ту, которая прижимала мою ладонь к набухающей эрекции солдата, и нюхает и ее, прежде чем выбросить ее так же пренебрежительно, как он выбросил мою обратно в своей комнате.

Его шлем снова поднимается к камере.

— Пожалуйста… — Сдавленный голос Дина едва слышен за рычанием, исходящим от Валдиса. — Пожалуйста, сделай…

Камера падает на землю, подпрыгивая взад-вперед, пока не останавливается, направленная вверх и туда, где Валдис протягивает руку к приподнятому телу Дина. Черные ботинки офицера легиона болтаются над объективом, а его грудь выпячивается ровно настолько, чтобы мы не могли разглядеть его лица.

На следующем вдохе тело Дина валится на землю рядом с камерой, и там, где должна быть голова, нет ничего, кроме окровавленного обрубка мяса и костей.

Комнату наполняют вздохи, и доктор Эрикссон вскакивает со стула.

— Что, во имя всего святого!

То, что, должно быть, кричит Дин на заднем плане, перекликается с рывком в моем горле, который умоляет меня тоже закричать.

Дрожь начинается слабо, пока все мое тело не становится холодным, пустым и дрожащим. Вид начинает уменьшаться перед моими глазами, чернота расширяет свои пределы, затягивая меня в пустоту.

Четыре года назад

Из окна закусочной я смотрю во двор, где Брайани сидит в окружении своих подруг. Запрокинув голову, я наблюдаю, как из ее горла вырывается смех, который подражает смеху других девушек. Они любят ее. Даже если она выглядит худее, чем когда мы впервые приехали сюда, это, кажется, не сломило ее так, как ломает меня каждый день.

Три раза в неделю я посещаю лаборатории для тестирования. Я спросила ее, приходилось ли ей переносить что-либо подобное, и она уверяет меня, что нет. Это единственные моменты, мимоходом, когда я краду возможность поговорить с ней, увидеть, какой была ее жизнь здесь.

Я даже не могу сказать, как долго мы здесь. Погода сменилась с палящей днем на прохладную, так что я предполагаю, что сейчас зима, но изменения изо дня в день настолько незаметны, что я уже почти не замечаю.

— Эй, ты собираешься стоять там или пойдешь с нами? Нила подходит ко мне сзади, и когда я поворачиваюсь, она выглядывает из окна, несомненно, понимая, на что я смотрела несколько мгновений назад.

— Знаешь, так лучше, — говорит она, не потрудившись взглянуть на меня.

— Что?

— То, что ты сейчас разорвала галстуки. Облегчает задачу.

— Что облегчает? Я хмуро смотрю на нее в ответ, пытаясь определить, так ли у нее много нервов, как я думаю. За эти недели Нила стала мне нравиться. Она приняла меня в свою компанию друзей, что является необходимостью в этом месте. Здесь одиночка практически мертва. Обычно в течение нескольких недель. Если хулиганы не получат их, в конечном итоге это сделает отказ. Но ее комментарий переходит черту, от которой не застрахован даже комфорт принадлежности.