Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 142 – Анна Кайзер

«Наслаждение я испытаю, только когда факел поднесу к вязанке дров под твоими ногами!»

Внутри я бушевал. Пальцы правой руки судорожно дернулись, пытаясь сжать рукоять меча. И все же единственное, на что я был способен, это дрожь, мелкая и неэффективная. Руки колыхались в диаметре 2-5 сантиметров от клинка, не способные вскинуться выше – к ее горлу.

- И хорошо. Наслаждений ты не заслужил, – Лирея коснулась пальцем моей груди, и по телу пробежала судорога сладкого томления. – Ты хочешь убить меня? Ну, попробуй. Давай.

Ведьма приблизилась вплотную, запрокинула голову, шутливо подставив свою шею. Убийственный инстинкт взревел во мне, но тело не слушалось. Рука так и не сдвинулась с места к оружию. В голове стоял оглушительный сумбур – крики разума и нарастающий, все сметающий вал чужого желания.

Магия победила.

Не помню, как это произошло. Я просто схватил ее, позабыв зачем, притянул к себе. Мои губы грубо прижались к ее губам. Это не было поцелуем. Это было падением. Крушением всех надежд на свободу от пут колдовства. Актом величайшего предательства по отношению к самому себе. Тело не ведало этого. Оно горело радостью. Каждое прикосновение к ней, запах ее кожи и волос взрывался в мозгу фейерверком слепой, животной страсти. Я желал Лирею с невероятной силой, которой прежде не знал. Мои губы жаждали ее ласк. И я ненавидел каждое ее касание, каждое движение своих собственных мышц и в тоже время хотел эту женщину так безрассудно, так отчаянно. Часть меня наслаждалась этим моментом.

Ведьма сама разорвала наш поцелуй, оттолкнув меня с легкостью. И сразу же, как волной, меня накрыло чувство чудовищной, всепоглощающей потери. Будто вырвали кусок души. Язык запекся, сердце бешено колотилось, не понимая, что происходит. А потом пришла ярость. Чистейшей унизительное осознание того, что мною играли, как марионеткой.

- Ах, мужчины, – вздохнула Лирея, поправляя платье. На ее губах играла та же насмешливая улыбка. – Все равно что животные. Достаточно немного пощекотать самые низменные инстинкты… и готово. Ты теперь кукла в моих руках, инквизитор.

- Это ты делаешь из нас животных! – закричал я внутри, пытаясь хотя бы впиться ногтями в ладони, чтобы болью вернуть себе контроль, но пальцы мои не слушались. Агония была невыносимой. Я чувствовал, как разум, моя воля, медленно тонут в этом сладком, горячем аду.

Голова раскалывалась от нечеловеческого напряжения, в глазах стояли слезы бессилия и гнева. «Ты еще поплатишься за это!» – пообещал я мысленно, вкладывая в эту клятву всю ненависть, на которую был еще способен.

- Ты убьешь всех моих врагов, – ее голос стал жестким, как сталь. Все игры кончились. – Всех, кто виновен в смерти моей матери. Сначала судью Гровера. Ведь это он вынес приговор и подписал бумаги, даже не потрудившись вникнуть, в чем же ее обвиняют. Потом – бессердечного командора Брандта. Потому что его люди пытали Марту. А он разрешил им это, велев делать все, что заблагорассудится, лишь бы выбить признание.

Странно. Она говорила о вещах, которые должны были вызывать в ней трепет и ужас, но лицо оставалось спокойным, даже умиротворенным. На мгновение лишь промелькнул в ее глазах надломленный огонек. И я разглядел наконец в этой ведьме тоже что-то человеческое, девица, потерявшая свою мать. Не монстр, а израненная душа. И все кануло, будто наваждение. Лирея давно отставила прочь сомнения и сантименты.