Книга Особенные. Элька-4, страница 147 – Ольга Ильина

Я не знала, сколько времени мы здесь провели, хотелось бы, чтобы всю жизнь. Лежать вот так, так чувствовать друг друга, но рано или поздно нам нужно было поговорить. И каждый это понимал, только никто так и не придумал, с чего начать. Мне стало страшно вдруг, что от его правды все разрушится, а я боюсь, и так хочу сохранить это маленькое и большое чувство, наши мгновения. Так хочу, что сердце колотится слишком сильно, отдаваясь болью в груди, в тревожном ожидании. Он почувствовал, прижал к себе, укутал, как ребенка, поцеловал долго и нежно, как умеет только он, глубоко вздохнул и начал рассказывать:

— Когда мать умерла, я бросил дом, родных, поменял имя. Меня давно заметили инквизиторы, еще с обучения в летнем лагере.

— Ты ездил в летний лагерь? — некстати удивилась я.

— Не обычный лагерь.

— А, поняла. Лагерь для темных.

— Что-то вроде того, — согласился он. — Поэтому я не удивился, когда мне поступило предложение учиться в школе инквизиторов. Но, я поразительно быстро все схватывал, техники защиты и боя, магия, история, все. Чем дольше я учился, тем больше внимания на себя обращал. Через год превосходил любого выпускника.

Я слушала его голос, его рассказ и думала, как просто он обо всем этом говорит, словно речь идет вовсе не о нем, словно он рассказывает мне какую-то не слишком интересную историю, а о своих достижениях говорит неохотно, словно стесняясь их. Но это ничего. Я буду гордиться им за него. А гордиться было за что.

— Мне предложили стать карателем, познакомили с главой ордена, дальше была инквизиция, задания, особый отдел, и ты.

Последние два слова он произнес тихо, и обнял еще крепче.

Я видела наше отражение в зеркале, его потемневший взгляд, который говорил больше тех слов, которые он намеревался произнести.

— Ты влюбился?

— Да. Не думал, что это возможно.

— Почему?

— Это ритуалы карателей. Их три. Ты показываешь свою силу, сражаясь с лучшими воинами, на втором этапе побеждаешь свой самый сильный страх, а на третьем отдаешь то, что дорого больше всего, то, что связывает тебя с миром, с людьми, то, что делает тебя самим собой.

— Что ты отдал? — тихо спросила я.

— Любовь к семье. Как бы я не относился к отцу, но я любил его, любил мать, братьев. Это держало меня, тянуло назад, а когда я лишился этой нити связи, то все стало просто и безразлично. Только работа, достижение цели, приказы Мессира. Но тут я встретил тебя, и все вернулось, чувства вернулись. До тебя моим центром вселенной был он, а после только ты, я видел только тебя.

Твое благополучие, твои чувства, желания стали важнее всего, важнее меня самого. Я хотел тебя, я хочу тебя, всегда.

— Тогда почему ты сделал все это? Почему отказался от нас?

Я повернулась к нему, чтобы посмотреть в глаза, потому что зеркала было уже недостаточно. А он молчал. Так долго, что я подумала: «не ответит». Казалось, он и сам боролся с чем-то в душе, с чем-то таким же болезненным, как и весь этот разговор, как и наши прежние обиды, как расставание.

— Я сделал это, потому что тебя заметили, мои чувства к тебе заметили.

Он замолчал, коснулся моего лица своей немного грубой ладонью, и так смотрел, что меня пробрала дрожь, только уже совсем не страсти. В его глазах был страх, то, что я, наверное, никогда не должна была увидеть, то, что я никогда и не видела в нем до этого момента. Он сказал, что избавился от своего самого главного страха. Кажется, теперь приобрел новый. И у него мое имя.