Книга Топить в огне бушующем печали. Том 1, страница 295 – Priest P大 (Прист)

«Вот как, – подумал, потирая руки, Шэн Линъюань. – Тогда тем более не нужно оставаться».

Закончив рассказывать, Пин Цяньжу решила поделиться, что думает про этот случай:

– Как мне кажется, в основном Бюро стремится действовать дипломатично, сглаживать все острые углы, но порой бывает, что срывается на беспрецедентную жестокость. Как будто руководство не переборчиво в методах, им важнее эффективность… По-моему, они размышляют так: если нельзя замести весь сор под ковер (как это не получилось с Зеркальной бабочкой), нужно просто сказать сотрудникам, что самое важное – это работа в целом, и впредь надо быть особенно осторожными. Тогда, наверное, можно понадеяться, что со временем все всё забудут, и ситуация сама собой разрешится. Но если наверху понимают, что можно решить проблему радикально, и им ничего за это не будет, они не гнушаются отдать приказ об уничтожении. Что и случилось с Чжичунем и командиром Янем. Ну да, один – всего лишь меч, а другой – никому не нужный холостяк, никто не хватится. Можно и уничтожить…

Говоря все это, она заметила, что «дух меча» несколько раз с интересом глянул на маленький говяжий стейк перед ним. Блюдо почти остыло, но доверенный Пин Цяньжу господин так и не притронулся к нему. Подумав, что кусок слишком большой, чтобы есть его так, и «дух меча» просто недоволен, что его не порезали, Пин Цяньжу машинально подсела ближе, после чего, взяв приборы, стала нарезать мясо на ломтики поменьше. То, что подопечный глядит на нее пристально, с некоторой долей изумления, она заметила не сразу, а только когда отложила нож и вилку. Сообразив, что натворила, Пин Цяньжу густо покраснела и осторожно спросила:

– А вы… вы же будете есть? Просто… мне нетрудно…

Всю свою жизнь она страдала от робости и замкнутости, и другие частенько считали ее дурнушкой. Поэтому, куда бы ни пошла, Пин Цяньжу всюду чувствовала себя чужой и с детства не умела вливаться в коллектив. Общалась она с осторожностью, что называется, «поджав хвост», а то неровен час ее посчитают «уродкой» или «ошибкой природы». Нелюдимой ей быть тоже не хотелось, поэтому Пин Цяньжу старалась к кому-нибудь прибиться, а когда находила к кому, молча прислуживала одной «принцессе» за другой.

Устроившись в Бюро, Пин Цяньжу поначалу думала, что ей очень повезло, ведь тут, по крайней мере, ее не назовут ни «уродкой», ни «ошибкой природы», потому что все вокруг были такими же «уродами» и «ошибками природы». Можно сказать, что она залетела на «планету уродов», где наконец-то сможет быть собой. Но довольно скоро Пин Цяньжу узнала, что среди «уродов», оказывается, приняты свои правила и условности, причем их не меньше, чем бывает в среде обычных людей.

Именно поэтому, когда Пин Цяньжу заметила мельком брошенные взгляды на стейк, она тут же определила их как молчаливую команду «Подай мне то, что я хочу, но что именно хочу – не скажу, догадайся сама». Подобные намеки она давно научилась ловить на лету, так что, особо не думая, стала обслуживать доверенного духа так же, как типичную «принцессу» из своего окружения.

Шэн Линъюань глядел на нее без отрыва. Уголки его глаз чуть приподнялись в неявной улыбке. Уловив этот взгляд, Пин Цяньжу покраснела до ушей. От волнения у нее аж зашумело в голове. Чтобы сгладить неловкость, она, запинаясь на каждом слове, спросила: