Онлайн книга «Влюбленные Романовы»
|
Царевна-крестьянка Пока Ольга наслаждалась своим маленьким счастьем в ледяном амбаре, напряжение в Крыму нарастало. Революция набирала обороты. Продовольствия не хватало. Приходили страшные известия о судьбе родственников. Романовы отказывались верить новостям о семье Николая II, но и сами каждую секунду ждали расстрела – и Ольга в том числе, несмотря на свою новую фамилию. В октябре 1918-го Куликовский чудом организовал возможность побега из Ай-Тодора. Однако Мария Фёдоровна категорически отказалась покидать Россию, называя это решение «эгоистичным и безрассудным». Императрица приходила в ярость, как только зять заговаривал об отъезде. В конце концов, драгоценная возможность побега была потеряна. Но Куликовский твёрдо решил спасти свою семью. Он заставил Ольгу разлучиться с матерью и увёз жену и сына в Ростов, где обстановка была чуть более спокойной. Через полтора месяца после прибытия в станицу Новоминскую Ольга родила второго сына, Гурия. Йен Воррес пишет: «Для Ольги и ее мужа лето прошло в приятных заботах. Она научилась трудиться на огороде, обрабатывать землю и полоть, молоть кукурузу, купленную у соседа-станичника. Она пекла хлеб, стирала одежду, какая у них сохранилась, кормила грудью новорожденного сына и ухаживала за Тихоном. Часто ходила босая. Муж работал в соседнем хозяйстве и заработную плату получал натурой». Бегство в тесной каюте Спокойствие закончилось уже через несколько месяцев. К станице подходили красные. Надеяться на их милосердие было нельзя. Куликовские снова бежали, на этот раз в Новороссийск, где стояли британские корабли. Город был заполнен такими же оборванными, голодными беженцами, надеявшимися, что их эвакуируют. У Ольги не было денег даже на то, чтобы купить детям молока. Вокруг бушевал тиф. Куликовские не должны были выжить – но все-таки они продержались до февраля 1920 года, когда английский торговый корабль наконец вывез их из России. Великая княгиня вместе с тысячами беженцев оказалась в лагере для интернированных на острове Принкипо в Мраморном море. После дезинфекции одежда Куликовских покрылась пятнами, а обувь иссохлась до невозможности. Потом кое-как добрались до Белграда. Ольга говорила: «Истории свойственна ирония. Надо же было такому случиться: я, внучка Царя, освободившего Сербию и Черногорию от турецкого владычества, оказалась в сербской столице в качестве измученной, терпящей нужду беженки. Но как добры к нам были все сербы!» В эмиграции жизнь Куликовских постепенно наладилась. В Дании Ольга воссоединилась с матерью, которой все-таки удалось покинуть Россию в самый последний момент. Позже Ольга с семьей перебралась в Канаду, где великая княгиня зарабатывала на жизнь живописью. Её картины, светлые и тёплые, хочется рассматривать снова и снова. В них нет ничего царственного или парадно-золотого: простые домашние интерьеры, уютные старые кресла, цветы на подоконнике, молоко в запотевшем кувшине, свежий хлеб с деревенским маслом. В завершение приведу прекрасное высказывание Йена Ворреса: «Нам следует запомнить, что самая последняя русская Великая княгиня оказалась такой женщиной, которая сумела доказать принадлежность к высокому роду вопреки печалям, трудностям, лишениям и унижениям, которые достаются в жизни не всякому. Ненавидя ложную пышность и мишуру, Ольга Александровна придала особую лучезарность закату славного Дома Романовых, к которому она принадлежала». |