Книга Эпоха героев, страница 170 – Нира Страусс

— Если ты хоть пальцем тронула Мэддокса…

— Если твои намерения и правда были благородными, когда ты взяла меч, то это всего лишь другой способ спасти королевство. — И тогда Сейдж, моя подруга, фейри, которую я начала ценить за её упорство и здравый смысл, та, кому Мэддокс доверял безоговорочно, подняла вторую руку. Наши взгляды встретились, и я увидела подлинное отчаяние в её тёмных глазах. — Сдерживай Теутуса в Ином Мире. Царствуй там с мечом, если захочешь, но демоны и всё, что носит его кровь, должны оставить Гибернию в покое. Навсегда.

Потом она резко взмахнула руками, и часть края разлома обрушилась, расширяя пропасть. Я оказалась прямо посередине.

Тьма сомкнулась вокруг меня и Орны, словно кокон — единственное, что могла сделать, чтобы помочь. Последнее, что я увидела, — сгорбленный силуэт Сейдж и туманное небо бухты Эйре.

Глава 41

Мэддокс

Пособие по распознаванию начала рьястрада.

Последняя фаза: изменение черт лица. Увеличение клыков.

Температура тела сильно повышена. Постоянное мерцание в драгоценных камнях.

В некоторых случаях: нижняя мембрана твердеет до состояния режущего лезвия.

Почти всегда: непроизвольные эрекции.

Из запрещённой книги «О народе драконов»

Как только я пришёл в сознание, эмоции обрушились на меня, словно град ударов и пинков. Я едва мог их поглотить, задыхаясь: голова не справлялась с потоком. Тревога, тоска, ужас, разочарование…

Это было похоже на борьбу с невидимым противником, да ещё и со связанными руками и ногами.

Надо мной склонились фигуры, что-то говорили, пытались успокоить, но я не мог ни понять слов, ни сфокусировать взгляд.

В конце концов перегрузка вышла за все пределы, и я согнулся пополам, извергая всё, что не в силах был выдержать. Судороги вывернули меня так, что я скатился вниз — откуда бы там ни лежал, — и остро почувствовал холодный укол пола под крылом.

Меня рвало, пока внутри не осталось ничего, кроме жгучей, густой жёлчи, что смешалась с лужами прочих жидкостей под моими руками.

Зрение то приходило, то уплывало, размытое. Кто-то усадил меня, заставив опереться крыльями и спиной, а потом поднял подбородок. Меня вытерли, и я попытался уловить слова в бормотании.

— Пей, сынок, — раздался голос Пвила, когда он прижал к моим губам что-то холодное и твёрдое. Я открыл рот, и тёплая, но горькая жидкость скользнула по языку. Горло саднило и сжималось, но пальцы фейри разминали сухожилия на шее, помогая проглотить. — Вот так. Сейчас полегчает.

Голова начала проясняться. Руки дрожали, тело отзывалось, будто я долго был под пыткой напряжением и стрессом. Но ведь… Я лёг спать сразу после праздника. Или так думал. После разговора с Сейдж всё стало расплывчатым. Помнил, как поднялся из-за стола, поцеловал Аланну в коридоре. Её ладонь в моей. Потом…

Пустота. Дальше память отказывалась идти.

Снадобье Пвила сработало быстро, как всегда. Его зелья были точны, а умение друи в чарах подводило редко.

Я откинул мокрые от пота волосы со лба. Пальцы были неуклюжие. Когда попытался встать, на меня разом обрушились голоса, требуя оставаться на месте.

— Аланна… — прохрипел я. — Где она? С ней всё в порядке?

Тишина тянулась слишком долго, и нервы натянулись до предела. Пвил стоял на коленях рядом, взъерошенный, с расстёгнутой рубахой, выбившейся из брюк. Абердин за его спиной наклонился вперёд, вглядываясь в меня.