Книга Игра в наперстки, страница 74 – Николай Леонов, Алексей Макеев

В этот момент начали приезжать пострадавшие. Их отводили не в допросную, а в кабинет сыщиков, подчеркивая, что никто не видит в них преступников или подозреваемых. Только очень полезные свидетели. Через четыре часа полковник максимально широко открыл окно и несколько минут стоял и жадно дышал, ловя себя на малодушном желании сбежать с работы как можно дальше. Хотя, казалось, он просто вел беседы. Много бесед. С очень шумными людьми. И из каждого приходилось буквально клещами вытаскивать все.

Не было ли в последние дни чего-то подозрительного? Ничего и никого. Никаких подозрительных звонков, сообщений о том, что они следующие или взломов квартир и машин. Блокноты также никто не вел, и никому ничего не приходило по почте. Даже лекарства уже никто не принимал, потому что, как оказалось, уже не нужно было, и все чувствовали себя сравнительно хорошо. Оставшиеся в живых пассажиры того злополучного микроавтобуса приняли к сведению все, что сказали им сотрудники Главка, и почти все постарались уехать за город, но не покидая Московской области, чтобы быть в доступе в случае, если нужно будет срочно приехать. Таким образом удалось быстро собрать всех сегодня. И убедиться, что они живы-здоровы.

Значит, по какой-то причине убийцу они не интересовали.

– Смотри, какую интересную штуку я нашел в госпитале, – сказал Стас, входя в кабинет в тот момент, когда Гуров смотрел вниз, опираясь руками на подоконник. – Лев, не смей выпрыгивать из окна, не бросай меня одного в этом деле!

Лев обернулся:

– Если и выпаду, то только от смеха над твоими шутками. Что ты там нашел интересного?

– Легкое чтиво.

Крячко протянул Гурову блокнот. Точно такой же, только, в отличие от всех остальных, он был заполнен полностью.

– Похоже, что мы нашли нулевого пациента. Того самого, с которого началась вся эта зараза. Там, в офисе Воронцовой, Игорю была выделена отдельная каморка. И в его столе в ящике таких блокнотов три. Я взял первый по дате. Видишь, три года назад.

Гуров бы поспорил, что у остальных погибших может быть тоже были еще блокноты, но нет. Почему-то он был уверен, что именно этот, первый блокнот, правильный. Они еще раз сели и пролистали записи в остальных. Примерно одно и то же, практически даже одними и теми же словами, видимо, кто-то советовал им писать так. Было видно, что вначале, на первых страницах, в самом деле все повторялись. А потом уже стали добавлять что-то свое. И чем дальше, тем больше было такой «отсебятины». Погибшие описывали свои дни, максимально собирая все самое хорошее. И вот тут, в блокноте Игоря, было то же самое. Гуров позвал Дарью и попросил ее объективно оценить, правы ли они, вкратце обрисовав ей свои идеи.

Девушка честно потратила почти сорок минут, листая записи.

– Да, вы правы. Похоже, что методику или как это еще назвать лучше, я не знаю, отработали именно на этом блокноте. Как интересно. Получается, что Игорь должен был умереть первым?

– Или из-за него решили убрать остальных.

Гуров покачался в кресле. Так. Значит, нужно копать прошлое режиссера.

– Вы тут еще? По домам быстро, ночь уже, – заглянул в кабинет Орлов, который, кстати, тоже был на работе. О чем ему сказали тремя крайне красноречивыми взглядами.

– Так я тоже уже ухожу, – отозвался Петр Николаевич чуть ворчливо. – И вообще, я тут главный. Считайте, что у вас начальник-самодур и отправляет всех спать.