Онлайн книга «Игра в наперстки»
|
– А вас не смущало его прошлое? Олеся вздохнула, погладила живот и посмотрела в окно: – Я работаю банкиром очень давно. Я консультант. И помогаю тем, кому нужно разобраться со своими делами… Не всегда простыми. И деньги там, я уже понимаю, не всегда чистые. Поэтому прошлое моего мужа меня не смутило. И, насколько я помню, по закону я имею право не свидетельствовать против члена семьи? – Да. – Я его любила. И он был заботливым, нежным и очень любящим мужчиной. И чтобы отбросить все ваши сомнения по поводу легальности его денег, я хочу кое-что показать вам. Она встала и, тяжело переваливаясь, подошла к небольшому старинному секретеру. Достала оттуда папку с бумагами и протянула их Льву. – Можете посмотреть, но эти документы конфиденциальны. Гуров пролистал бумаги и кивнул. – Мы давно это обсудили. У меня есть счета и хватит денег, чтобы обеспечить нашего ребенка. А свои деньги мой муж переводил на счет этого детского дома на Сахалине. Через левые счета. Их невозможно отследить. Кроме того, вы же знаете его кличку в девяностые, да? Наверняка читали личное дело. Гуров не стал говорить, что он не просто читал личное дело Сени Сахара, а еще и был в это время на Сахалине. – Он выкупил этот завод. – Мило. Ностальгия замучила? Олеся вздохнула: – Извините, я немного устала. У вас есть еще вопросы? – Да. Это стандартный вопрос: не замечали ли вы что-то странное в его поведении в последнее время? До того, как он уехал на конвент. И часто ли он ездил на такие мероприятия? – Часто. Да, он хотел открыть фонд для начинающих писателей и поэтов. А по поводу странного… Да вроде бы нет. Хотя ему стали часто сниться кошмары. Но это было связано с тем, что у нас будет ребенок. Муж боялся. Он просто боялся будущего, каким оно будет у нашего малыша. Но мне кажется, что все мы такое поколение. Тревожное. – А он, случайно, не стал вести блокнот? И записывать туда все хорошее, что происходило с ним за сутки? Олеся кивнула: – Это не в последнее время. Он вел такой блокнот уже год. Да, около года. Позади вас тумбочка, можете посмотреть, они все там. Лев повернулся, открыл тумбочку и увидел, что там лежала стопка одинаковых блокнотов в твердой обложке. И это был след. Уже трое вели такие блокноты. – Я могу взять последний блокнот? Если там нет ничего личного. – Личное он записывал в телефоне, – чуть улыбнулась Олеся. – Тут только хорошее. Да, можете взять, конечно, особенно если это поможет найти его убийцу. – А где еще он любил бывать? Работать? Может быть, где-то в городе было любимое кафе? С кем еще я могу поговорить о вашем муже? – У него было очень строгое расписание. Утром он вставал и гулял по городу. Час. Если погода была хорошая, то два. По пути заходил в кафе около нашего дома и приносил кофе. У нас дома была кофеварка, но этот утренний кофе из кафе был нашим особенным ритуалом. Потом мы работали, каждый делал свое. Если у меня были переговоры, то он либо работал дома, там, где его настигало вдохновение, либо уходил писать в кафе. – Какое кафе? Олеся дала адрес и объяснила, как туда дойти. – Хорошо. Понял. Не получал ли он каких-либо «приветов из прошлого»? – Нет. При мне – нет. – А почему вы не называете своего мужа по имени? Олеся улыбнулась: – Так завелось. Я никогда не звала его по имени. У нас были друг для друга прозвища. Я была его Звездочкой. Пару раз у нас даже возникали слегка неловкие ситуации. Однажды, во время пресс-конференции в книжном магазине «Москва», в Москве, простите за тавтологию, он так обратился ко мне. Повернулся и при всех, журналистах и зрителях, что-то спросил у меня, я уже не помню, и сказал: «Да, Звездочка?» |