Книга Игра в наперстки, страница 47 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Вычистить его?

– Да. Вывозить тачки с навозом и опилками или соломой, а потом вымести все и засыпать свежими опилками. Эта работа хорошо развивает мышцы, а самое главное – это результат. Человек видит, что он убирает навоз, а потом приводит лошадь в чистый денник, где ей хорошо. У этой женщины было то же самое, что у третьего мужа Анны: если она не работала над очередным проектом, то начинала сходить с ума от скуки. А Анна, опять же, я могу только предполагать, свечку, как это принято говорить, не держал, скорее всего, наоборот, тянула его вниз. Отдохнуть, расслабиться. И вот однажды он понял, что сходит с ума. Но не понимал, что главный его враг – скука. Знаете, почему скука их убивает?

– Почему?

– От скуки они начинают много думать. И винить себя во всех проблемах окружающих людей и самого себя. В его семье рано все ушли, значит, скорее всего, где-то внутри его еще сидела заноза о том, что он где-то что-то сделал не так. Не сказал, не помог вовремя. Если рядом умный и, главное, любящий человек, он заметит признаки депрессии и постарается помочь. Анне, скорее всего, было все равно. Он шагнул в окно в тот момент, когда она вышла на пробежку.

– Ушла побегать, а вернулась – мужа уже нет, – Гуров еще раз посмотрел на фотографию Анны. – У нее осталась сестра. Она же и наследует все имущество. Две квартиры, дом и мастерскую. А мастерская у нее на Крымском Валу. Поеду поговорю с ней. В обед она будет как раз в мастерской.

– Тоже скульптор?

– Нет, будет отсматривать работы для выставки, посвященной ее сестре. Директор Третьяковской галереи дает ей зал и часть уличного дворика музея.

– Шустро они.

– Не то слово.

Рассолкин покачал головой и показал на трость:

– Сегодня я, к сожалению, не слишком мобилен, но я попросил моих коллег собрать все, что только можно было собрать. Когда вернетесь, предоставлю полные досье.

Гуров и Крячко переглянулись.

– С вами будет Дарья, у нее черный пояс по интернет-поиску, – ответил Станислав, правильно поймав взгляд Гурова.

Они не имели права оставить консультанта одного в своем кабинете, даже несмотря на то, что он уже неоднократно работал со спецслужбами, поэтому его проводили до лаборатории. Но, как оказалось, Рассолкину нравилось работать в лаборатории.

– Интересно. Ведь Главк ему не платит, он не сможет использовать это дело ни в одной из своих книг, но буквально живет в Главке в эти дни, – заметил Крячко. – Тебе не кажется, что это дело для него слишком личное?

– Не кажется, я это точно знаю, его же тоже пытались убить, – сказал Гуров.

До Крымского Вала они доехали очень быстро, но теперь нужно было пройти традиционный московский квест и найти парковку.

– Не знаю, но мне порой кажется, что он сам немного… того. С крайне подвижной психикой, – вздохнул Крячко.

Гуров кивнул.

Сестра убитой ждала их на парковке, чтобы проводить в мастерскую. И вот тут напарников ждал еще один сюрприз, которого точно не было в личном деле.

– Так вы монахиня? Или послушница? Простите, совсем не разбираюсь в видах облачения и ваших… рангах, – неожиданно даже для себя смутился Лев.

Невысокая полноватая женщина в простом сером платье, светло-сером фартуке и белой косынке с красным крестом весело рассмеялась.

– Что вы! Я сестра милосердия. Наш корпус базируется при Свято-Елисаветинской обители. Просто я приехала сразу из больницы, где была моя смена, и вот не успела переодеться. Мы не монахини, но тоже служим Богу и людям. Пойдемте, провожу вас в мастерскую, можете спокойно задавать мне любые вопросы, но боюсь, что мало смогу рассказать вам о сестре. Большую часть времени я провожу в обители, дел там много, сами понимаете. – Она развела руками и поспешила вперед, показывая напарникам дорогу.