Книга Тайна двух лагерей, страница 52 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Молодец, Тимофей, – искренне похвалил Гуров. – Это стоящая информация. Это мотив. Хорошая зацепочка.

Через два часа Гуров уже шел в дальней части парка. Здесь недавно восстановили тротуарную плитку на основной дорожке, расставили новые лавки. Не успели только закончить прокладку кабеля освещения и установить новые светильники. Черная влажная земля покрыта небольшими траншеями, торчат концы старого кабеля. Сгорбленный мужчина неопределенного возраста, заросший щетиной до самых глаз, брел от урны к урне, заглядывая внутрь. Грязные кроссовки со смятыми задниками шаркали по плитке, зеленая камуфляжная куртка топорщилась в районе карманов. Наверное, мужчина нашел бутылки с недопитым алкоголем.

Гуров знал этого человека лет десять. Его звали Митрич, причем звал все, и мало кто, кроме, может быть, участкового, знали настоящее имя, отчество и фамилию этого человека. Была у Митрича и квартира, была и взрослая дочь, которая проливала немало слез, уговаривая отца вернуться домой. Да, да, была у Митрича своя отдельная квартира, и приличная одежда в шкафу, и холодильник, в который дочь хотела привозить отцу продукты. Да вот только пропадали они там. Есть такая вот болезнь, такая склонность, как говорят медики. Склонность к бродяжничеству. Человека тянет спать на чердаках и теплотрассах, в подвалах, собирать на помойках всякую дрянь и общаться с такими же лишенцами, как и он. Раз в год дочери удавалось вернуть отца домой. Отмыть, постричь, побрить. Но неделю, может, две он жил как все, а потом снова исчезал.

Лев Иванович знал, что Митрич и алкоголиком не был. Не особенно он и пил-то. Так, немного, с другими бродягами, и то изредка. Гуров частенько встречал Митрича, но покупал ему не водку, а колбасу. Нормальную, «гостовскую», в которой мяса не меньше шестидесяти процентов. И хотелось бы сыщику вернуть человека домой, но и в таком виде Митрич поставлял Гурову ценную информацию. Странно, но Митрич частенько бывал на воровских блатхатах, где развлекал блатных своим интересным даром – он знал массу фокусов с картами, и это тому контингенту нравилось. Его кормили, но пить он отказывался. Тогда фокусы не получались.

– Здорово, Митрич, – сказал, не поворачиваясь, Гуров и уселся на лавку. – Давно не виделись. Как дочь?

– Пилит, Лев Иванович, – отозвался добродушным хриплым голосом Митрич. – А вы как?

– Как все! – философски ответил сыщик и пожал плечами. – У каждого человека есть тот, кто его пилит. Я тебе тут поесть принес. Возьмешь потом на лавке пакет, хорошо?

– Спасибо, возьму, – охотно согласился Митрич и закряхтел за спиной Гурова, усаживаясь на траву спиной к урне. Так они могли говорить и Митрича никто со стороны не видел.

– Я тебя хотел расспросить про пацана одного, Митрич. Ему девятнадцать лет, бездельник, и зовут его Дмитрий. Отец повар, а пацан то к наркоманам прильнет, то в карты проигрывает деньги. Не слыхал про такого? Блатные его могли «на счетчик поставить».

– Наркотики – это плохо, – вздохнул Митрич. – Отрава, яд. Они созерцанию мира мешают, вдыхать его мешают. Я вот и курить поэтому не начал, и от алкоголя воздерживаюсь. Иногда. А какой он из себя, этот Дима? Высокий такой, худой, плечи опущенные и нестриженый?

– Точно, ты прямо как фотографию сделал, Митрич, – рассмеялся Гуров.