Книга Вечер мертвецов, страница 121 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— А ее муж? — задал новый вопрос сыщик.

— Его я видел только один раз, когда подписывали договор купли-продажи, — ответил нотариус. — Обычный мужчина, но немного заброшенный. Видно, что не следит ни за собой, ни за своим образом жизни. Он все время был в спальне. Потом вышел оттуда, ответил на мои вопросы, предъявил документы, расписался и обратно ушел. В общем, не возражал. Так что, если вас интересует мое мнение о нем как о человеке, ничего сказать не могу. Я видел его не более десяти — пятнадцати минут.

Дальнейшие расспросы Свешникова мало чем помогли Гурову в понимании ситуации с исчезновением Екатерины. За исключением того, что и тут у сыщика сложилось впечатление, что женщина пыталась сделать все, чтобы ее запомнили. Правда, не так навязчиво, как на вокзале. Вот только и ее торопливость, и ее общительность с нотариусом никак не вязались с тем образом, который составил себе Гуров из рассказа ее мужа. Однако и этому было вполне логичное объяснение. Если Зимина решила «кинуть» своего муженька и присвоить себе все деньги от продажи квартиры, то была вынуждена преодолеть свою скромность и необщительность.

А вот каких-либо причин считать, что Екатерину именно убили, как это утверждал ее муж, Гуров после общения со Свешниковым для себя обнаружить не мог. Сам нотариус тоже не вызывал никаких подозрений. Отвечал на вопросы достаточно спокойно, эмоции проявлял умеренно и к месту. В общем, производил впечатление человека, который не замешан в делах, противоречащих закону. Впрочем, Гуров прекрасно знал, насколько обманчивым может быть первое впечатление о человеке. В любом случае проверить деятельность Свешникова не помешает.

И в этот момент сыщик понял, что тот Рубикон, о котором он подумал на вокзале, уже перейден. Слишком многое стало казаться подозрительным Гурову в этом деле, которое изначально никаких сомнений не вызывало и производило впечатление обычной бытовой проблемы. Сыщик, конечно, не был уверен в том, что Екатерины Зиминой уже нет в живых, но то, что во всей этой истории есть какой-то подвох и она связана с преступлением, Гуров уже почувствовал. И он ощутил признательность и к Воробьеву, чья интуиция сработала так, как и должна была функционировать у сыщиков, и к Марии, воззвавшей к обычной подозрительности Гурова и его стремлению проверять даже очевидные факты и подтолкнувшей мужа к началу расследования, которое обещало быть очень непростым.

«Ну что ж, Стас, теперь и для тебя работенка найдется, а твоя Барвиха подождет, — подумал Гуров, когда усаживался в свою машину после беседы со Свешниковым. — Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!»

Крячко оказался не в восторге от звонка друга. Станислав ожидал, что Гурову хватит половины дня, что наиграться в няньку и понять, что дело, за которое взялся Воробьев, совершенно бесперспективное, бессмысленное, бесполезное и, более того, в нем отсутствует состав преступления. А когда выяснилось, что Гуров, напротив, отнесся к своей новой задаче совершенно серьезно, Станислава это и удивило, и расстроило. Во-первых, он решил, что его друг стал терять сыщицкий нюх, а во-вторых, на Крячко поддавливали сверху, требуя оперативно завершать дело об ограблении дома в Барвихе. Он и сам хотел побыстрее закончить возиться с этой задачей и слегка расстроился, когда Гуров потребовал ее бросить и заняться проверкой сделок Свешникова. Впрочем, ворчал Станислав недолго, поскольку отказать другу в просьбе не мог.