Онлайн книга «Картина Черного человека»
|
Раньше на картине его, несомненно, не было… Вообще раньше на картине никого не было, ни людей, ни животных, ни белки на дереве, ни ежика на дорожке. Но теперь… Я пригляделась. Пожилой человек лежал на спине, на чахлой лесной траве, бессильно раскинув руки. На груди его темнело кровавое пятно, а в центре этого пятна виднелась рукоятка ножа. Я вгляделась в безжизненное лицо и поняла, что это не кто иной, как Михаил Васильевич Чугунов. И на сосне, что росла перед домом, сидел черный ворон, и в ушах у меня отчетливо звучало его хриплое, насмешливое карканье. Я поняла, что картина хочет мне сказать, села за руль, развернулась и поехала обратно к дому доктора, умоляя Провидение сделать так, чтобы я приехала не слишком поздно… Я гнала машину, как могла, и очень скоро подкатила к знакомой калитке. Когда я уже подъезжала к дому доктора, в конце улицы мелькнула знакомая синяя машина. Та самая машина, с которой я только что едва не столкнулась на дороге. Та, из-за которой я свалилась в кювет. Вот, значит, куда он ехал! Ну да, кто бы сомневался… Я затормозила, выскочила из машины, позвонила. Никто не отозвался, я еще раз позвонила и ждала долго, сердце замирало от нехорошего предчувствия. Да что там, я уже знала, что случилось несчастье. И вот что делать, лезть через забор? Я толкнула калитку — и она оказалась не заперта. Ой, плохой признак! Я добежала до крыльца, взбежала на него, распахнула входную дверь и крикнула в дом: — Михаил Васильевич! Мне никто не отозвался. Теперь я шла медленно, осторожно, оглядываясь по сторонам. Почему-то казалось, что из-за угла сейчас выскочит тот самый тип с глазами, горящими от ненависти. Умом я понимала, что его не может здесь быть, я же только что видела его отъезжающую машину, но ноги еле шли, и руки тряслись. Я пересекла прихожую, заглянула на кухню, никого там не увидела, снова позвала хозяина. На этот раз я услышала какой-то невнятный звук, доносившийся из гостиной. И пошла на этот звук, хотя было по-прежнему страшно. Посреди комнаты стоял круглый стол, накрытый скатертью в красно-белую клетку. Рядом со столом на полу валялся опрокинутый стул и глиняный кувшин, из которого выглядывали полуувядшие осенние хризантемы. А из-за стола доносился тот самый невнятный звук, похожий на жалобное подвывание побитой собаки. Со страхом я шагнула вокруг стола — и увидела сначала сброшенную тапку, потом ногу в шерстяном носке, а потом… Потом я увидела Михаила Васильевича. Доктор лежал на спине, как тот человек на картине, и так же, как там, на груди у него расплывалось темное кровавое пятно. Только нож не торчал из груди — он лежал рядом на полу, в луже крови. Опоздала! — мелькнуло в голове, тотчас ноги перестали держать, и я рухнула на пол рядом с телом. И заметила, что Михаил Васильевич еще жив, глаза его были полузакрыты, он тихо, мучительно стонал и из последних сил прижимал к ране на груди окровавленный носовой платок. Почувствовав мое присутствие, доктор шире приоткрыл глаза и пробормотал едва слышно: — За… зажми рану… я больше не могу… нужно… замедлить… кровотечение… Я увидела на столе полотняную салфетку, опустилась перед Михаилом Васильевичем на колени и прижала салфетку к ране. Он тут же бессильно уронил свою руку, прикрыл глаза и прошептал: |