Смерть лицедея - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Грэм cтр.№ 4

В своей комнате над книжным магазином «Дрозд» Николас лежал на полу и выполнял упражнения для голоса по системе Сисели Берри ^[9]. Он исправно выполнял их утром и вечером, вне зависимости от того, рано ли вставал и поздно ли возвращался. Он добрался до упражнений для губ и языка, и комната наполнилась щелканьем и цоканьем. По счастью, слева и справа от него располагались похоронное бюро Брауна и мясная лавка, а таких соседей шум заботил в последнюю очередь.

Николас появился на свет девятнадцать лет назад и вырос в деревне на полдороге между Каустоном и Слау. В школе он считался способным учеником. Он довольно неплохо проявлял себя и в играх, и в учебе, а поскольку от природы обладал приятным нравом, то и друзей заводил без всяких сложностей. Он уже заканчивал среднюю школу и подумывал связать будущее с банковским делом или руководящей работой в промышленной области, когда произошло событие, навсегда изменившее его жизнь.

Одним из текстов к выпускному экзамену по английскому языку был «Сон в летнюю ночь». В просторном спортивном зале школы, где учился Николас, Королевская Шекспировская компания давала спектакль по этой пьесе. Билеты раскупили за два дня. Пошли на спектакль и несколько старшеклассников, в том числе Николас, которым двигало скорее любопытство, нежели что-то иное. Он никогда раньше не был в театре и в драматическом искусстве смыслил не больше, чем в фермерстве, добыче каменного угля или глубоководном рыболовстве. Оно существовало само по себе и не имело к нему никакого отношения.

Когда он пришел, спортзал полностью преобразился, и в нем толклось множество людей. Появилась сцена с ведущей на нее лесенкой, а на сцене — длинные столы, искусственная трава и металлическое дерево с золотыми яблоками. По полу были раскиданы большие подушки из ковровой ткани. На гимнастическом коне сидели пятеро музыкантов. Под потолком виднелась затейливая металлическая решетка с десятком осветительных ламп. Потом Николас заметил на возвышении в противоположном конце зала приземистого мужчину в вечернем костюме, с широкой красной лентой через плечо, с усыпанной драгоценностями звездой и медалями на груди. Он разговаривал с женщиной в темно-зеленом платье с турнюром, с бриллиантовыми серьгами в ушах и маленькой диадемой на голове. Вдруг он протянул ей руку, она положила свою руку в перчатке ему на запястье, и оба спустились с возвышения. Свет убавили, и начался спектакль.

Николас был очарован с первой минуты. Когда актеры внезапно появились на сцене, совсем близко, у него перехватило дыхание. Роскошные костюмы, цвета и очертания которых расплывались во время движений и танцев, ослепляли его своим блеском. Его захлестнули сильные, не поддающиеся анализу эмоции. И менялись они просто стремительно. Не успевал он проникнуться сочувствием к Елене, как поневоле смеялся над ее бестолковым гневом, а сцены между Титанией и Основой были столь чувственными, что его лицо заливала краска.

Он все время перемещался по залу. Сцену окружало красное веревочное ограждение, и он, встав к нему вплотную, словно бы очутился при дворе Тезея. Потом он вскарабкался на возвышение, чтобы посмотреть, как ликующая толпа эльфов и фей, подхватив Основу на руки, несет его к месту бракосочетания. Ослиная голова повернулась в его сторону, желтые глаза сверкнули, актер сладострастно взревел и приветственно вскинул мускулистую руку. Но этот безостановочный сверкающий поток танцев и движений, энергии и ритма иногда замирал. Оберон и Титания беспечно раскачивались на свисающих с потолка канатах и обменивались взглядами, исполненными жгучей ненависти, а потом неожиданно остановились и поцеловались целомудренно и иронично. Пирам с такой простотой, но и с такой болью выражал печаль об умершей Тисбе, что придворные на сцене и зрители в зале совершенно затихли.

Затем последовало брачное пиршество. Под звуки фанфар придворные и слуги бросали зрителям пластиковые стаканы, а потом торопились в зал и наполняли их из больших кувшинов. Все пили за здоровье Тезея и Ипполиты. С решетки под потолком спускались ленты и воздушные шарики. Эльфы и люди танцевали, и зал превратился в многоцветную, сверкающую, шумную круговерть. Николас взбежал по ступенькам на сцену и остановился, глядя по сторонам. В горле у него пересохло от волнения, а потом, как будто внезапно наступила полночь, все движения прекратились, и Николас понял, что рядом с ним стоит Пэк. Так близко, что их руки соприкасаются. Актер произнес: «Коль я не смог вас позабавить…» ^[10]

И тогда Николас понял, что близится конец. Что всему этому блистательному зрелищу предстоит рассеяться и исчезнуть, «как бы пустому сновиденью». И он подумал, что его сердце вот-вот разорвется. Пэк продолжал свою речь. Николас разглядывал его в профиль. Он ощущал внутреннее напряжение, которое охватывало актера, видел, как сурово сжимаются его челюсти и ходят ходуном мышцы гортани. Декламировал исполнитель с большим воодушевлением, и на заключительных строках изо рта у него серебристыми брызгами вылетала слюна. А на словах: «Давайте руку мне на том» — он дружелюбно простер левую руку в сторону зрителей, а правой сжал руку Николаса. Так и стояли они на протяжении последних строк — актер и мальчик, чья жизнь никогда уже не будет прежней. А потом все закончилось.

Когда грянули аплодисменты, Николас сел. А когда актеры наконец удалились и зрители разошлись, он все еще сидел, сжимая в руке стакан и оцепенев от волнения. Рабочий сцены унес лесенку. Николас допил последние капли черносмородинного напитка, остававшиеся на дне его стакана, а потом заметил на полу красную ленточку и бумажную розу. Он подобрал их и бережно положил себе в карман. Решетка с осветительными лампами была опущена, и, проходя мимо, он почувствовал, что покидать этот зал ему совсем не хочется.

На дороге стояло два автофургона. В один погрузили металлическое дерево с золотыми яблоками. Из школы вышли несколько актеров. Они направились по дороге, и Николас последовал за ними — о том, чтобы прямиком вернуться домой, и речи не было. Актеры зашли в паб. На мгновение он замешкался перед дверью, но потом прокрался внутрь, спрятался за автоматом для продажи сигарет и принялся восторженно наблюдать.

Актеры стояли кружком в нескольких шагах от него. Одеты они были совсем не элегантно. Джинсы, потрепанные шарфы, свитера. Они пили пиво и не привлекали к себе внимания ни громкими разговорами, ни громким смехом… Они просто были не такими, как все. Отмеченные какой-то едва различимой печатью, чем-то неуловимым. Он увидел Пэка, мужчину средних лет в старой черной кожаной куртке и джинсовой кепке. Тот курил, выпускал струйки дыма и улыбался.

Николас наблюдал за ними с таким неистовым восхищением, что у него заболела голова. Он безуспешно пытался подслушать их разговор и готов был подобраться поближе, когда дверь открылась и в паб вошли двое учителей. Юноша незаметно проскользнул у них за спиной и выбрался на улицу. Николас чувствовал, как невыносим был бы для него банальный повседневный разговор, в котором ему пришлось бы участвовать, он не сомневался, что недавно пережитый восторг сказался даже на его внешности. И поэтому боялся грубых и бестактных расспросов.