Миллион мелких осколков - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Фрей cтр.№ 86

Звоню ее подругам. Они стали и моими тоже. Эми, Люсинда, Кортни. Разговор со всеми строится под копирку. Как ты – я хорошо. Я как раз вспоминала о тебе – спасибо, очень приятно. Тебе чего-нибудь надо – спасибо, ничего. Говорят сдержанно, напряженно. Словно им известно что-то, о чем не упоминают при мне. Они это чувствуют, я это чувствую. Лучше этой темы не касаться, я и не касаюсь, они тоже. Теперь это не мое дело. Все трое говорят, что любят меня. Не в романтическом смысле, а просто как люди любят тех, с кем вместе многое пережили и перестрадали. Они пережили и перестрадали вместе со мной. Я отвечаю, что тоже люблю их, и это правда. После разговора с ними с тремя я чувствую себя лучше. Не из-за их отношения к ней, а из-за их отношения ко мне.

Со звонками покончено. Я сделал достаточно звонков, теперь весть обо мне разлетится среди тех, кому интересно. Выхожу из отделения, иду по коридорам, вдоль стеклянного коридора, который разделяет мужскую и женскую половину столовой. Высматриваю Лилли, она сидит за столом, с приятельницами. Смотрит на меня. Глаза у нее красные, опухшие. На щеках свежие следы от слез, только что вытертых. Ее руки дрожат. Смотрит на меня так, словно желает мне смерти.

Я не подаю вида, чтобы не рисковать и не выдавать нас еще больше, и так мы себя уже выдали. Но она не отрываясь смотрит на меня. Смотрит на меня так, словно желает мне смерти. Я тоже смотрю на нее, поднимаю руки, опускаю голову и безмолвно спрашиваю – что стряслось, спрашиваю только выражением лица и жестом. Она все так же смотрит на меня. Словно желает мне смерти. Я повторяю свой безмолвный вопрос. Я знаю, что это могут заметить, но мне плевать. Она все так же смотрит на меня.

Беру поднос, встаю в очередь, выбираю запеченную курицу. К ней хрустящая китайская лапша и какие-то овощи. Пока иду к столу, смотрю за стекло. Она все так же глядит на меня. Ее соседки глядят на меня. Весь стол пялится на меня.

Сажусь к Эду, Теду и Матти. Предмет разговора – Эд, который сегодня утром узнал, что завтра его выписывают. Он намерен вернуться в Детройт, снова поступить на свой сталелитейный завод. Он рад и полон надежд. Он знает, что больше профсоюз не будет платить за его лечение, но ему кажется, что в этот раз ему действительно помогло и он сможет вернуться к работе. Ему не терпится поскорее увидеть своих сыновей. Их у него четверо. Он знает, что подавал им ужасный пример, и хочет, чтобы они увидели, как он исправился. Ему кажется, что благодаря этому изменится к лучшему и жизнь сыновей, они не повторят тех ошибок, которые совершил он. Эд настоящий мужчина. Большой, сильный, прочный, как сталь, которую он варит, и я никогда не видел, чтобы он в чем-то давал слабину, но, когда он говорит про своих сыновей, глаза у него увлажняются и тают. Он желает сыновьям хорошей жизни, лучшей, чем у него. Он хочет, чтобы они закончили школу, не попали в тюрьму, поступили в колледж, стали белыми воротничками. Он хочет, чтобы они обзавелись семьями, а потом стали образцовыми отцами семейств. Он хочет им всего того, чего сам был лишен, и хочет оставаться трезвым, чтобы обеспечить им все это. Он говорит – для этого потребуется всего одна вещь – обходить стороной бары. Если только он заглянет в бар, то наверняка напьется. А если напьется, то наверняка затеет драку. А если затеет драку, то наверняка попадет в полицию. Профсоюз не окажет ему поддержки, если он снова попадет в полицию. Эд хочет стать хорошим примером для своих сыновей, чтобы они не закончили, как он. Он понимает, что это его последний шанс. Он рад и полон надежд. Мы доедаем обед. Выходя из столовой, я смотрю сквозь стекло на женскую половину. Лилли там нет. За столом пусто. Не понимаю, почему она глядела на меня так, словно желала мне смерти.

Все вместе мы идем по коридорам. Матти, Эд и Тед обсуждают, куда подевались Леонард с Майлзом. Смеются – какие общие дела у них завелись. У гангстера с судьей. Эд говорит, что видел их на скамейке перед озером, увлеченно о чем-то беседовали. Тед говорит – наверное, Леонард советуется с Майлзом, как не загреметь под суд, учитывая кой-какие его делишки. Матти говорит – их дела нас не касаются, нечего туда нос совать. Мы расходимся в разные стороны, они идут в зал на лекцию, а я в кабинет Джоанны.

Джоанна сидит за столом. Я говорю ей – привет, она отвечает – привет. Мать сидит на диване. Она встает, здоровается, обнимает меня. Я тоже обнимаю ее. Я по-прежнему испытываю неловкость, когда она прикасается ко мне, а я к ней, но понимаю, что это необходимо, так будет лучше. Она обнимает меня очень крепко. Я жду, пока она отпустит меня. Она отпускает, мне становится легче.

А где Папа?

Мать говорит.

Его вызвали по делам. Он приедет, как только освободится.

Все в порядке?

Надеюсь.

Я смотрю на Джоанну.

Чем займемся?

Поговорим о причинах твоей зависимости, каковы ее корни.

Отца ждать будем?

Да.

А что будем делать, пока ждем?

Твоя мама сейчас рассказывала мне кое-что.

Что именно?

Как она впервые заподозрила, что с тобой не все ладно.

Я смотрю на Мать.

Когда же?

Помнишь, я нашла у тебя пакет марихуаны в кармане пальто?

Я усмехаюсь.

Еще бы.

Почему ты смеешься?

Не знаю.

Это не смешно, Джеймс.

Я знаю, Мама.

Джоанна говорит.

Тебе это кажется смешным, Джеймс?

Вроде того.

Может, ты расскажешь нам свою версию этого события.

Я смотрю на Мать, она смотрит на меня. Выжидаю с минуту, собираюсь с мыслями, потом говорю.

Мне было четырнадцать лет. Накануне я провел лето в футбольном лагере. Там познакомился с девочкой, ее звали, кажется, Кэти, и мы с ней все время убегали и курили траву. После лагеря, когда разъехались, стали писать друг другу. Она была моим двойником, только в женском обличье, а это значит, что в письмах много говорилось о наркотиках и выпивке. Однажды я вернулся из школы, вошел к себе в комнату и обнаружил, что все мое барахло, которое я прятал, и среди прочего письма Кэти, вывалено на комод. Я понял, что дела мои плохи, и дико разозлился на Маму за то, что рылась в моем барахле, поэтому сбежал вниз по лестнице, чтобы найти ее и все ей высказать. Когда вошел на кухню, она стояла там с пакетом марихуаны, который нашла у меня в кармане пальто. Она спросила, что это такое, а я спросил, где она это взяла, а она сказала – не смейте задавать мне вопросов, молодой человек, а я сказал – сначала ответь, где ты это взяла, тогда я отвечу, что это такое, а она сказала – прекратите хамить, молодой человек, и тут я рассмеялся.

Я посмотрел на Мать. Ее лицо под слоем косметики побледнело. Я перевел взгляд на Джоанну.

Она трясла у меня перед носом травой и орала – что это такое где ты это взял отвечай немедленно. Я смеялся, а она продолжала орать. У меня уши заложило от ее крика, и еще я взбесился из-за того, что она вторглась в мое личное пространство, поэтому протянул руку и выхватил у нее пакет. Она была вне себя и ринулась ко мне, хотела ударить. Я следил за ней и, когда она замахнулась, поймал ее руку. Тогда она замахнулась другой рукой, но ту я тоже перехватил. Я держал ее за обе руки, она вырывалась и кричала, а я смеялся. Смеялся я, наверное, потому, что в моих глазах пакетик марихуаны был сущим пустяком, и меня смешило, что из-за него разыгралась такая драма. Ударить меня Мама не могла, потому что я сжимал ее руки, поэтому попыталась лягнуть меня. Когда она сделала это, я отпустил ее руки, она потеряла равновесие, упала на пол и расплакалась. Я повернулся и вышел из дома. Я слышал, как она плачет, но не хотел с этим разбираться, поэтому просто ушел. Домой вернулся через несколько часов, Отец наорал на меня и запер на месяц.