— Я вернулся, — заявил Джинго.
— Рад, что ты опять с нами, — отозвался отец, затем обратился к Бентону: — Кое-кто дожидается тебя в доме, сынок.
— Ступай, — сказал Джинго. — Я отведу коней в стойло.
Бентон спрыгнул с вороного.
— Как мама?
— Немного лучше, — ответил отец. — Она сейчас спит.
Косые лучи солнца пробивались в комнату через окно, оставляя золотистые полосы света на изношенном ковре. Женщина в темном углу поднялась со стула и шагнула на просеку солнечного света.
— Дженни! — воскликнул Бентон. — Дженни…
— Я узнала, что ты вернулся, — сказала она.
Он стоял неподвижно и смотрел на нее, на золотой солнечный нимб вокруг ее головы, на стройную фигуру. Жаль только, что лицо Дженни скрывала тень.
— Тебе что-то нужно? — спросил он и возненавидел себя за эти слова. Он и сам понимал, что нельзя так разговаривать с той, на ком ты собирался жениться. Нельзя так резко, грубо обращаться к женщине, память о которой ты пронес через долгие и кровавые годы войны.
— Я хотела попросить, чтобы ты не ввязывался в неприятности.
— Неприятности? — переспросил он. — Что ты называешь неприятностями?
Она покраснела от возмущения.
— Ты знаешь, что я имею в виду, Нед. Неприятности с «Якорем». Почему бы тебе не уехать? Тебя здесь ничто не держит.
— Ничто, кроме украденной у меня земли.
— Тебя убьют. Ты не справишься со всеми ими.
— Это Билл Уотсон послал тебя ко мне?
— Ты сам знаешь, что никто меня не посылал, Нед, — пронзительно, едва не срываясь на визг, ответила она. — Ты знаешь, что я не стала бы этого делать. Он даже не знает, что я здесь.
Бентон коротко, холодно рассмеялся.
— Ты стал злобным, — сказала она.
— Были причины.
Она сделала два нерешительных шага к нему и остановилась.
— Нед, — тихо проговорила она. — Нед.
— Да.
— Прости, что не дождалась тебя.
— Ты думала, что я погиб, — угрюмо произнес он. — Не было смысла ждать.
— Это все Билл. Он пустил слух. Сказал, что услышал это от человека, который воевал вместе с тобой.
— И ты вышла за него, — отозвался Бентон. — Он сказал, что меня убили, а потом женился на тебе.
Она вспыхнула:
— Я ненавижу его, слышишь? Ненавижу. Просто чудовище… грязное, пьяное чудовище.
На мгновение Бентон увидел комнату такой, какой она являлась ему в воспоминаниях. Здесь были радость и согревающий свет. Радость и смеющаяся девушка. Но теперь комната стала тусклым, унылым местом, и солнечные лучи только подчеркивали ее безотрадность. Здесь остался лишь смеющийся призрак. И Бентон понимал, что этот призрак не имеет ничего общего с женщиной, стоявшей перед ним.
Комната стала холодной и пустой… как его сердце и разум. «Не важно, — думал он, наблюдая за женщиной. — Все это уже не важно». Идеалы, утраченные на кровавой войне, растянувшейся на четыре года; мечты, разбитые женщиной, что не дождалась его; земля, которую он считал своим домом, украденная тем, кто остался дома, когда он ушел воевать.
— Прости, — сказал он наконец. — Прости за все, что я наговорил.
— Значит, ты не будешь ввязываться в неприятности? Ты уедешь?
Его затрясло от глухой ярости, которая, однако, быстро угасла, оставив после себя серый, отдающий горечью пепел.
— Не нужно было тебе сюда приходить, — проговорил он.
Неподвижный, как истукан, он слышал, как Дженни подошла к двери, остановилась на мгновение, словно собиралась что-то сказать, но так и не сказала. Постояла несколько долгих секунд и вышла.
Дверь со скрипом отворилась, и снаружи донесся голос отца:
— Так быстро уходишь, Дженни?
— Да, уже поздно. Меня начнут искать.
— Джинго приведет тебе коня.
— Нет, спасибо, я сама. Его стойло рядом со входом.
Дверь закрылась, и отцовские тяжелые шаги загрохотали по ступенькам крыльца. Прозвучали чьи-то голоса, а потом отец вернулся в дом. Бентон зашел в прихожую.
— Джинго говорит, его ранили в руку, — сказал отец.
Бентон кивнул:
— Нарвались на неприятности. Банда «Якоря» набросилась на нас у развилки.
Старик помолчал немного.
— Твоя мать сегодня чувствует себя намного лучше, — наконец заговорил он. — Она счастлива, что ты вернулся. Если что-нибудь случится, это убьет ее, Нед.
— Я буду осторожен, — пообещал Бентон.
На кухне Джинго гремел сковородками и ворошил кочергой угли.
Бентон на цыпочках подкрался к комнате матери и заглянул внутрь. Мать спала с улыбкой на лице. Он так же тихо пробрался назад и направился в кухню.
— Попридержи коней, — сказал он Джинго. — Мама спит.
Джинго вопросительно посмотрел на него:
— И что ты намерен делать теперь, малыш?
— Стадо «Якоря» уже собрано, — тихо проговорил Бентон. — Мы не можем позволить им уйти. Они погонят на север и наш скот тоже.
— Не такой уж и хитрый фокус — распугать коров, — заметил Джинго.
Отец Бентона негромко прибавил из-за двери:
— Остальные помогут нам.
— Помощь может понадобиться, — согласился Джинго. — За стадом приглядывает много парней с «Якоря».
— Мэдокс и его мальчишка подсобят нам, — сказал отец Бентона. — И братья Ли с «Ди в четверти круга».
— Ты тоже пойдешь? — спросил Джинго.
Старший Бентон кивнул:
— Я попрошу миссис Мэдокс посидеть с твоей матерью. — Он посмотрел на сына. — Ты доволен, Нед?
— У вас хватит народу и без меня, — сказал Бентон. — А я навещу старого Дэна Уотсона и переговорю с ним.
Бентон остановил скакуна на продуваемой ветрами вершине холма и посмотрел на огонек походной кухни примерно в миле от себя. Рядом сновали смутные, призрачные силуэты; время от времени ветер доносил обрывки слов, растерзанных хлестким ветром до полной потери смысла и только звучанием напоминавших человеческую речь.
За этим огнем по прериям разлилось огромное темное озеро — собранный для отправки на север скот. Время от времени Бентон слышал стук рогов или смиренное мычание, но больше ничего. Стадо уже укладывалось на ночлег, разумеется, под охраной разъезжавших вокруг него всадников.
Небо на востоке посветлело, предвещая скорый восход луны. Звезды сверкали в вышине, ветер перешептывался с мягко шелестящей травой.
Бентон повернул вороного и направился на юг.