Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 35

Снова глоток — и горячая волна заполняет глотку так, что становится трудно дышать: семя пролито.

Провела губами вдоль члена, поглощая соки любви, вызывая новые спазмы. Поднялась, снова нависла над гостем, что лежал перед ней, счастливый и благодарный, одарила поцелуем.

Она покинула комнату.

Он не тронул её. Почти не касался. Не расстёгивал корсета, не лез между ног, позволил ей вести. Какой умница, какой милый образец, радовалась Алина, роясь в кухонном шкафчике.

Услышала, как в коридоре хлопнули двери, щёлкнул замок.

Девушка снова усмехнулась — фортуна всячески благоволила ей. Наполнив шприц опиатом и обновив содержимое бокалов, она вернулась в спальню, вальяжно раскинулась на постели. Скрестила вытянутые ноги, закинула руки за голову, выгнула спину, позволяя волнистым прядям обрамлять её, ниспадая на грудь.

Клаус вернулся, и Алина поманила его к себе, изящно протягивая бокал с напитком. Тот с улыбкой отстранил его, не пролив ни капли, поставил на пол и опустился к девушке.

Та изогнула шею, откидываясь на подушку, отдаваясь жгучему языку.

— Слепые мальчики не лгут, — прошептала она.

Клаус не ответил, припал к едва-оголённой ключице.

Девушка закусила губу, подавляя захлёстывающую дрожь, сжалась, возвращая себе силы. Свободная рука, всё ещё сжимающая шприц, поднялась, устремилась к его шее — и была так же любезно отодвинута крепкой ладонью Клауса. Хватка слишком сильная, чтобы противиться — и оружие выпало из разжатой ладони, скатываясь на пол. Алина забилась в панике, пытаясь вырваться, осознавая, что замысел провалился. Снова подступил страх, снова тьма, забвение.

Никакие побои, никакие попытки вырваться не усмиряли гостя, который, казалось, знал весь её план изначально. С силой перевернув её на живот — и всё ещё не нанеся ей ни единого удара, ни разу не попытавшись причинить вред, — он всё так же нависал над ней, не позволяя вырваться.

Лоб покрылся испариной, по щекам потекли струйки пота, смешиваясь со слезами.

Девушка издала сдавленный стон — ладонь у рта запрещала кричать.

— В конце концов, мы все родимся вновь, — прошептал Клаус.

Алина зажмурилась, чувствуя его ладонь на своей талии — и ниже, к ягодицам. Любые попытки сопротивляться пресечены — ноги сдавлены мощными коленями. Ладонь у рта, ладонь на пояснице. Всё, как и в прошлый раз. И опять её сковывает предательский страх, который заставляет всё тело неметь.

Шорох ткани по ногам в чулках — и холодок по обнажённому телу.

Провёл пальцами вдоль отверстия, увлажняя слюной, заставляя сжиматься сильней.

Она чувствует влагу собой — и дрожит, напрягается, боится. Он входит в неё, заставляя стонать. Медленно, аккуратно, внимательно наблюдая за нею.

Совсем немного — и вышел, снова погрузился, разминая её, давая время расслабиться.

Рукой — опустился ниже и усмехнулся, ощущая напряжённый член.

Алина в отчаянье забилась, но только ещё больше прижалась к нему. Теперь он знает, что она такое. Чувствует её, играется с ней. Всё, как в тот раз.

Но — Клаус не ускорился, не ужесточился. Снова — медленно и аккуратно вошёл в уже готовую, вызывая приглушённый стон. Сжал её орган, водя рукой, увеличивая накал.

Девушка сгорала от стыда и отчаянья, распластанная, униженная, побеждённая, отдавалась ласкам незнакомого ей мужчины, ненавидя себя за то, что ей так нравится.

И ещё больше возбуждалась от осознания собственной грязи, собственного гниения. Уже сама поддавалась его движениям, позволяла ему вести, сознательно ускоряя темп, желая насадиться как можно дальше.

Этот фриц — он был предательски нежен, деликатен. Она ведь могла его убить — и он знал это. Знал — и всё равно не мстит, просто дарит ей ласку и нежность, которой так не хватало, по которой она истосковалась.

Глаза застилает тьма, унося в вихре осколков разбитых звёзд, выпуская мрак за грани сознания. Черты комнаты тонут в контурах алтаря о трёх свечах, где она — агнец, а он — жрец любви. И она готова отдаться его богу, уже не стыдясь ничего.

Снова и снова он накатывается на неё, захлёстывая видами странных красот, где лишь алое небо и чёрные звёзды, горящий закат и пыльные улицы.

Уже не помня себя, она с силой поддаётся незнакомцу — и тот опять извергается в неё, отравляя семенем разум. В беспамятстве, она лежит, распластанная на постели, и где-то там, на краю сознания, слабо ощущает, как его губы принимают её член, ублажая её. Он не стыдится её природы и желает ей лишь счастья.

Находясь на пике блаженства, она кончила, разделяя своё семя с ним — одиноким незнакомцем, который в один миг перевернул целый мир. Стоял золотой рассвет.

Лучи солнца озаряли комнату сквозь чистые белые окна, вдоль рам которых ещё виднелись клочки некогда застилающей их фольги. За кронами деревьев облака расплылись в улыбке бледных мёртвых котов. Чуть выше над ними — три ровных следа — так, будто кто-то по ту сторону небесного свода стремился выбраться из зазеркалья, тщетно проводя слабеющими пальцами вдоль стены. А сместив взгляд немного в сторону восходящего солнца, можно было различить раскинувшееся воздушное поле, чьи очертания являли собой бескрайний луг, укрытый снегом, и лишь одинокий крохотный пик за горизонтом напоминал о великом замке, что ждёт, что открыл врата своим гостям, и оркестр в его стенах уже вовсю играет торжественную симфонию Начала, оды радости.

Встреча с Клаусом сильно изменила Алину.

Несмотря ни на что, он так и не сделал ей больно — только исполнил все её желания. Он с лёгкостью принял тот факт, что когда-то она была парнем, и что единственное, связывающее её с мужским полом — это член между ног. Он понял это ещё там, у бара — и показал, что ему всё равно. Его абсолютно не возмутил тот факт, что она пыталась его убить, потому что — как он сказал, — всякий ищет спасения соразмерно мировоззрению, и каждому художнику — свои краски. В какой-то мере он был бы даже не против принять смерть от её руки, но — увы, у него ещё оставались дела, а если она так хочет жертв — хорошо, он охотно поможет ей в столь нелёгком ремесле.

Допив оставленный с вечера и всё ещё холодный напиток, поцеловав девушку на прощание, он оставил её, распластанную на матраце, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Рассвет за окном брезжил яркими красками нового дня. Как же давно она не видела настоящего света. Всё вокруг — такое яркое, такое новое, такое лёгкое и свободное.