Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 106

Он был мёртв, как будто Бог — и жив, подобно Сатане! Его душа была отдана Ей, единственной и неповторимой. Своей песней он возносил ей храм на костях истерзанного тела.

Все красивое этому миру дарят мертвецы. Лишь принеся в жертву самое драгоценное и прекрасное — жизнь — ты сможешь создать нечто столь же чарующее, нечто неземное и волшебное. Ничего нет прекраснее жизни, порождённой желанием смерти.

Девушка и скрипач кружились над куполами монастыря, а над ними ярко сиял божественный лик полной луны. Они плясали — каждый в своем танце, в своих мыслях — среди тысячи звезд, и никто не посмел им мешать.

Скрипач опустился на площадь с последними каплями нотного дождя и низко поклонился небесам. Девушка опустилась рядом с ним и нерешительно замерла.

Он обернулся к ней и протянул руку. Девушка робко приняла рукопожатие. Его ладонь была тощая и холодная. Как у скелета.

Танец кончился, время идти к остальным: их и так заждались.

Город обретает душу в скульптуре. Дома — это его глаза. Вырви их, и он ослепнет. Дороги — сосуды, по которым течет его кровь. Перекрой их, и он умрет. Уничтожь его статуи, и ты сметешь его душу.

Харьков — город-бастион. Со дня своего основания он был щитом, который защищал остальные земли от степных набегов. Много столетий он держал оборону от внешнего врага, не пропускал его дальше своих земель и уничтожал его у своих стен.

На Площади Свободы собрались многие видные личности города, без которых он бы не стал тем, чем является ныне.

Казак Харьков гордо восседал на своём гнедом коне и грозно потрясал копьём, метая его во всякого, кто осмелился ступить на его территорию. Так было четыре столетия назад. Так было в начале двадцатых годов прошлого века. Но не сейчас.

Тарас Григорьевич и его верная свита — бедный народ: крепостные, матери-одиночки, батраки — все бедные, никому не нужные, оставленные на произвол судьбы люди сделали всё, чтобы Харьков обрел свою плоть, свою душу, стал частью выдуманной молодой страны. Украина была создана музыкой кобзаря, словом философа и волей народа.

Георгий Савич принёс в жертву людям свою душу, посадив семя своих дум в недра бедного сознания. Из того семени возрос прелестный сад печальной песни, что ныне гордо звучит на людских устах.

Отец Фёдор — он был в Харькове лишь проездом, «за границей», как писал он своей жене. Но что-то заставило его остаться здесь и встречать всякого новоприбывшего, даря ему своё немое благословение. Потерянная душа в чужом городе — ласково подходит он к ней, как бы говоря «не бойся, здесь ты почувствуешь себя, как дома», и предлагает ей выпить воды из своего чайника. То кровь города, ибо испив чужой воды, ты причащаешься ею. Если её вкус горький — беги отсюда и не оглядывайся — ты чужак, тебя не примут и не поймут. Но сладкая вода означает радость и тепло. Ты только прибыл сюда, но ты уже свой. Ты найдёшь кров, обретёшь приют и спокойствие. Вода Отца Федора всегда сладкая.

Владимир Ильич и его Красная армия. Кем как ни ему обязан Харьков последними годами своей жизни. Жизнью, вскормленной кровью врагов и друзей, братьев и сестёр, предателей и соратников. Новое поколение требовало новой жизни, новых умов и нравов. Новая идея невозможна без смерти старой. Она истощилась и усохла в изнурительном голоде, а её прах дал почву новым силам, новым людям, новой красоте. После первой позорной войны пришла Великая отечественная, и кровь питала её жилы. Новое поколение выросло в войне и дало отпор гордым захватчикам, надолго решив судьбу последующих поколений.

Статуи совещались до утра, но диспут их был безмолвен — городу не нужны слова, чтобы выразить мысль. Город говорит душой.

Грядёт война, в которой не будет ни друзей, ни врагов, ни своих, ни чужих. Война города и его жителей, что так неблагодарно обошлись с ним. Много лет Харьков делал всё, чтобы его люди были счастливы — и что же в итоге? Он превращается в болото потерянных душ. Каждый замыкается в себе — и в то же время открыт и беззащитен для окружающих. Человек волен делать, что пожелает — и избирает самое худшее: саморазрушение. Это не относится к старшему поколению, нет. Новый сад не вырастет на старой почве. Любое семя приживается на молодой земле. Теперь же эту землю засадили сорняками, и лишь во всесожжении она будет очищена.

Скоро начнётся бал, каких не бывало. И на него будет приглашен всякий, чья душа весит мало, но кто имеет тяжкие грехи. И этим балом будут править двое. Чума, она же Смерть, что приняла сторону молодых. Она совращена Войной, и оттого безоговорочно приняла его сторону. Молодая девушка Украина, которую так легко пленил Скрипач. Сам того не желая, он завоевал её сердце. Она слишком падка на удовольствия и слишком молода, чтобы не заметить, какая опасность за ними стоит. Но она любит своих детей, какими бы они ни были. Даже если они — мёртвые. Она встанет с ними в хоровод и споёт им заупокойную, а потом будет горько плакать на их останках, и её слёзы дадут начало новой жизни.

Война, и он же Голод, что так верен своей любви. Скрипач — символ искусства, бешеной и дикой пляски, оды страстям и безмерной святости. Это Война во плоти, ибо он ведомый своей единственной любовью, и сила той безответной любви наполнит сердца всякого, кто услышит его музыку, кто будет под неё плясать на его балу. Он будет играть, и сотни очей самых страшных чудищ станут смотреть за его игрой. А потом набросятся на него и растерзают в клочья, чтобы каждому достался кусочек прекрасного.

Они будут пытаться насытиться — и умрут от того, что им будет слишком мало.

Отведав красоты, хочется снова и снова вкушать её дары. Но красота не вечна.

Уничтожив её раз, воскресить былое величие не удастся.

На пепле пляски бледных мертвецов родится новая жизнь. Новая история.

Новые судьбы.

Пока — город засыпает с лучами рассвета. Скульптуры бегло расходятся на свои места и принимают привычные им позы. Никто не должен знать о том, что было этой ночью. Ночью, когда город был наедине с самим собой. Ночью, когда он отдыхал от людей.

Уснули все, и лишь со стороны «Детского мира» всё ещё слышалось тихое пение скрипки, но и оно тонуло в гуле пробудившихся машин, стуке трамвайных колес и быстром топоте спешащих шагов.

Жизнь просыпалась, встречая новый день.