На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Шапиро cтр.№ 88

164. Приведенный пример основан на известной карикатуре Майка Туи, опубликованной в журнале New Yorker 31 мая 1999 г.

165. Джонатан Барон и Марк Спранка одними из первых исследовали роль священных ценностей в принятии индивидом решений. Они описывают священные ценности как «заповедные ценности» и считают их не подлежащими обмену на экономические ценности. Ученые обнаружили пять характеристик, которые коррелируют с несклонностью к компромиссу: количественная устойчивость, относительность агента, моральное обязательство, гнев при мысли о компромиссе и отрицание его необходимости посредством самообмана. Их идея о количественной устойчивости согласуется с моей мыслью, высказанной ранее в этой главе, о том, что даже незначительное оскорбление священной ценности может глубоко задеть чувства (см.: Baron and Spranca 1997). См. также статью Скотта Атрана и Роберта Аксельрода, которые приводят наглядный пример количественной устойчивости святого понятия: в армии часто рискуют жизнью многих солдат, чтобы спасти нескольких, воспринимая эту миссию как свою священную обязанность (Atran and Axelrod 2008).

Филип Тетлок показал, что конфликт на почве священных ценностей чаще приводит к бескомпромиссному отстаиванию своих интересов и заводит переговорщиков в тупик. Тетлок и его коллеги (Tetlock et al. 2000) приводят эмпирические доказательства того, что угроза священной ценности провоцирует вспышку нравственного негодования и нежелание прислушиваться к разумным доводам. Стратегии бескомпромиссного отстаивания своих интересов становятся предпочтительнее. Переформулирование конфликта — мы обсуждаем не священные ценности, а «издержки и выгоды» — дает возможность уйти от острых эмоций, связанных с запретным обменом, или замаскировать их.

Почему так трудно достичь соглашения по поводу святого? Одна из причин в том, что в конфликте на почве священных ценностей невозможно измерить чувство удовлетворенности сторон, применяя традиционные модели принятия решений (по типу «издержки и выгоды»). Степень удовлетворенности измеряется временем, но в мире святого время бесконечно. Не существует понятия краткосрочной или долговременной выгоды — лишь понятие вечной безграничной ценности. Поскольку святое видится как имеющее вечную безграничную ценность, покушение на него в большинстве случаев провоцирует безжалостную и на первый взгляд неадекватную реакцию.

166. Объектом почитания становится то, что мы наделяем святостью, будь то священный текст, книга или какой-то предмет. Внимательно слушайте оппонента, чтобы распознать, что́ он почитает, — это поможет глубже разобраться в том, чем другая сторона больше всего дорожит в конфликте.

167. Историю о том, как вы стали собой сегодняшним, я называю вашим мифом о происхождении, так как он придает устойчивость вашей идентичности через связь с прошлым. Историю вашей жизненной цели я называю вашим мифом о предсказании, так как он придает устойчивость вашей идентичности через связь с будущим.

168. Подумайте над вопросом о том, стоит ли преподавать эволюционную теорию в школах. В лагере несогласных придерживаются мифа о происхождении, гласящего, что мир был создан всемогущим божеством; в их глазах знакомить с другими (пусть даже дополнительными) версиями — значит ставить под угрозу эту центральную идентичность. В другом лагере миф о происхождении основывается на идее о том, что человеческий род, возможно, не появился на этой земле в готовом виде, благодаря божественному вмешательству, а постепенно приобретал свои нынешние строение и функции, под действием передаваемых по наследству физических и поведенческих черт и подчиняясь закону выживания сильнейших.

169. Я придумал термин «святилища идентичности» для описания священных пространств, которые служат физическим выражением наших самых почитаемых верований и ценностей.

170. Профессор Авраам Хешель предлагает считать Шаббат таким «святилищем времени», поясняя, что «дни отдохновения — наши великие соборы» (Heschel 2005).

171. Макс Базерман и его коллеги (Bazerman, Tenbrunsel, and Wade-Benzoni 2008) выдвигают предположение, что в случае, когда один из переговорщиков обращается к святому понятию, возможны три сценария развития событий. 1) Речь действительно идет о священном. По мнению авторов исследования, в подобных случаях дискуссия или компромисс невозможны. Однако в этой главе я предлагаю способы обсуждения таких острых вопросов: вы можете задействовать герменевтику и попытаться создать новую интерпретацию священного понятия; кроме того, можно обратиться к языку священного и попытаться выразить свою точку зрения в соответствии с областью идентичности оппонента. 2) Речь идет не о священном, это понятие используется в тактических целях, для достижения желаемого результата. 3) Речь идет о «псевдосвященном» понятии — оно обладает святостью только при определенных условиях.

В последующих исследованиях представлены доказательства того, что участники полемики склонны чаще отстаивать священные ценности, если у них есть альтернативный вариант легкой победы (Tenbrunsel et al. 2009). В таких ситуациях они могут позволить себе проявить принципиальность. Эта взаимосвязь между священными ценностями и альтернативным вариантом легкой победы проявляется независимо от того, придерживаются участники умеренных или крайних позиций в отношении поставленных на карту вопросов. Собранные сведения дают основание предполагать, что контекст важен в отношении того, насколько очевидно, с точки зрения участников, ситуация связана со священными ценностями, хотя высока вероятность, что при обсуждении могут возникнуть вопросы, которые являются, как я их называю, священными в высшей степени и потому не зависящими от контекста.

172. Мирча Элиаде был убежден, что святое не может быть придумано; оно открывает, являет себя нам (Eliade 1959, 7; в рус. пер. — Элиаде 1994, 17). Он называл это проявление святого иерофанией. Флаг не более чем кусок ткани для всех, за исключением патриота, который считает его святыней. То же верно и в отношении мифов: для того, кто в них верит, это не просто истории, а иерофании.

173. Филип Тетлок и его коллеги (Tetlock et al. 2009) предлагают выделять три вида обмена: обычный обмен (материальная ценность на материальную ценность), запретный обмен (материальная ценность на священную ценность) и трагический обмен (священная ценность на священную ценность).

В захватывающей статье Тетлока (Tetlock 2003) исследуются способы, которые помогают избежать нарушения нравственных норм и достичь соглашения в переговорах, затрагивающих проблему запретного обмена. Например, он замечает, что «специалисты по эффективной ликвидации последствий загрязнения отравляющими веществами могут избежать обвинений в связи с запретным обменом, если направят излишек средств не на общие доходы, а на спасение жизней другими способами» (Ibid., 323). Таким образом запретный обмен превращается в трагический обмен. Тетлок также указывает, что не все ситуации могут быть пересмотрены в ходе обсуждения: «Ряд табу — право на аборт, расизм или священная земля Иерусалима, Кашмира — на каком-то этапе исторического развития становятся настолько укоренившимися, что предложить компромисс в их отношении означает неминуемо навлечь на себя поношение» (Ibid.).