Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни  - читать онлайн книгу. Автор: Кира Лоранс cтр.№ 75

Дед, конечно, успел обидеться и всячески это демонстрировал.

– А что мне еще оставалось делать?! Мне пришлось играть роль, в которой я оказался! Так же, как и тебе, – оправдания Никиты не возымели эффекта, тогда он сделал попытку пошутить. – Я тоже боялся ошибиться! Ты так органично вписался в эпоху Возрождения!

Шутка не прошла. Эдвард продолжал дуться. Никита мысленно махнул рукой на Дедовы капризы, уверенный, что отходчивый старик скоро сам сменит гнев на милость.

– Давно ты здесь?

Тот с тяжелым вздохом качнул головой:

– Не знаю. Хотя мне самому кажется, что я на побегушках у этой леди всю свою жизнь, устал ужасно! Она хорошая женщина, просто порядки такие. Слуг, особенно крепостных, за людей не считают.

– Ты крепостной?! – изумился Никита. – В эпоху Ренессанса?!

– А ты думал… – мрачно буркнул Эдвард. – Говорят, мой далекий предок сам отдал себя предку моего нынешнего хозяина.

– Как отдал себя? – Никита решил, что ослышался.

– Представь себе, добровольно, причем, вместе со всеми потомками. – В глазах старика вспыхнуло негодование. – Дикие времена!

Начиная с IX века труд зависимых крестьян обеспечивал благосостояние французских рыцарей, однако в большинстве случаев крепостные во Франции имели наследственное право на свою землю и работали на сеньора только в объеме узаконенной барщины. Меньшую часть составляли сервы – рабы, которые находились в полной личной зависимости от феодала и могли быть проданы отдельно от земли. Иногда крестьяне становились сервами добровольно – в случае невозможности прокормить семью они отдавали себя в собственность феодалу или монастырю в обмен на кров, одежду, а главное, защиту во время непрерывных войн.

Развитие технологии земледелия в течение XII-XIII веков способствовало освоению новых земель, владельцы которых переманивали чужих крестьян, предоставляя им более выгодные условия для работы. В середине XIV века дополнительному ослаблению крепостной зависимости способствовала страшная эпидемия чумы, которая унесла половину населения Европы. Острая нехватка рабочих рук в течение следующего столетия позволила крестьянам получить больше свободы – они продолжали платить феодалам оброк, но барщина сократилась до десяти дней в году. В результате к XVI веку личная зависимость крестьян во Франции значительно ослабла, но окончательно она была отменена революционным декретом только в 1789 году, через несколько дней после падения Бастилии.

Поддержав возмущение старика, Никита сменил тему:

– Кажется, у твоих господ богатый дом, Эдвард, верно? Видел, какой красивый шкафчик стоит у мадам в спальне?! Резьба потрясающая! Думаю, немногие здесь могут позволить себе такую роскошь. – Он ухмыльнулся углом рта, чтобы никто не заметил, как Агриппа Д’Обинье на равных беседует с ничтожным слугой. – Вот если бы можно было прихватить отсюда что-нибудь подобное, мы бы с тобой сказочно разбогатели. Такой шкафчик, например, бесценная вещь, Ренессанс, музейный уровень!

Парни из амбара начали укладывать расфасованное зерно на телегу. Конь проснулся и теперь осуждающим взглядом провожал каждый мешок от амбара до телеги, выворачивая голову, насколько позволяли привязанные к дырявому камню поводья. Тщедушный парнишка таскал мешки наравне со своим крепким напарником. Смотреть на него было страшно – парень сгибался под их тяжестью практически пополам.

Из лавки, беседуя, вышли еще двое мужчин. Они были одеты тепло и добротно, но без особого изыска. Оба издалека поклонились Никите. Тот в ответ лишь вздернул подбородок. Он предположил, что человек его уровня, точнее человек уровня Агриппы Д’Обинье, в те времена должен был вести себя с купечеством именно так.

– Видишь того, что справа, в черном берете? Это муж молодой леди, которую ты видел в доме. Он торгует зерном. Зовут Арно Лакомб. Да, он богатый, ты это верно подметил. Второй – его клиент из Каора. Тоже купец, только помельче. А что касается резного шкафчика в хозяйской спальне, – старик хитро посмотрел на Никиту, – он называется дрессуаром. И он с секретом.

Никита заинтересованно скосил глаза на Эдварда, стараясь при этом не терять важной осанки.

– Что за секрет? Рассказывай!

Эдвард пригнул голову, как будто разглядывал свои разбитые башмаки.

– В шкафчике есть потайной ящик. Он мастерски скрыт резьбой. Если не знаешь о его существовании, ни за что не найдешь и ни за что не откроешь. Хозяйка хранит в нем какие-то бумаги, связанные с этой девочкой, Генриеттой. Я случайно увидел, как она его открывала, и так же случайно услышал, как они с Арно обсуждали кое-что интересное.

Старик незаметно оглянулся по сторонам и гордо добавил:

– Я немного разбираюсь в тайниках. У меня самого есть буфет с секретным ящиком. О нем не знает никто, но тебе я покажу, когда вернемся домой. Потому что ты хороший человек, Никита. Я тебе доверяю. В моем тайнике лежит самое ценное, что у меня есть. Знаешь, там очень интересный механизм! Он открывается поворотом львиной головы…

– Обязательно покажешь, – перебил его Никита. – Потом. А сейчас лучше скажи, разве Генриетта не дочь этой женщины? Я слышал, как девчонка называла ее мамой.

– С Генриеттой все не так просто. Похоже, что есть официальная версия для всех, а есть правда, которую скрывают.

Дед многозначительно поджал губы.

Погрузка зерна закончилась. Худенький парнишка отвязал коня, взобрался на мешки и сидел, устало нахохлившись. Второй парень, видимо, работал на Арно Лакомба – сейчас он отдыхал, расслабленно привалившись к воротам.

Никите показалось, что безразличие на лице слуги было напускным: он несколько раз ловил на себе цепкий, внимательный взгляд. Парень каждый раз опускал глаза, но затем снова принимался следить за Никитой и Эдвардом. Как будто пытался расслышать или прочитать по губам, о чем они говорили.

Каорский купец на прощание церемонно раскланялся с хозяином лавки, боком присел на свободный край телеги и хлопнул рукой по мешкам. Видимо, это была команда отправляться в путь – мальчишка тронул поводья, конь в последний раз укоризненно оглянулся и потащил поклажу в сторону городских ворот.

Арно Лакомб некоторое время крутился у амбара, поглядывая в сторону Никиты. Он не вполне понимал, почему господин стоит на улице и что делает рядом с ним их старый слуга. Не дождавшись распоряжений, торговец не осмелился досаждать высокопоставленному гостю. У него хватало своих забот.

Он обругал парня, который предавался безделью, тут же нашел ему какую-то срочную работу и сам пошел заниматься своими купеческими делами.

А Никите в этот момент было не до Лакомба. Он думал о каорском купце и тщедушном парнишке. Представлял себе их одинокую телегу на пустой извилистой дороге в дремучем, полном разбойников лесу. Идея такой поездки, даже на его легкомысленный взгляд, выглядела рискованной.