Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанна Кларк cтр.№ 206

То, что маячило впереди, походило на черную линию, поделившую небо пополам. Вблизи черная линия обратилась Башней Тьмы, вершина ее терялась в небесах.

Стивен и джентльмен оказались над Венецией (на чем они стоят, Стивен предпочитал не задумываться). Садилось солнце, и улицы под ними успели потемнеть, но море и небо еще переливались розоватым и молочно-голубым, оттенками топаза и перламутра. Казалось, будто город парит в сияющей пустоте.

По большей части поверхность Башни Тьмы производила впечатление гладкой, словно обсидиан, но над крышами спирали тьмы закручивались и словно рассеивались в воздухе. Стивен гадал, что бы это значило.

– Сэр, это дым? Город горит?

Джентльмен не ответил, но, когда они приблизились, Стивен сам все понял. Черные вороны взмывали над Башней. Тысячи и тысячи черных птиц. Вороны оставляли Венецию, направляясь туда, откуда прибыли Стивен и джентльмен.

Одна стая летела прямо на них. Внезапно воздух наполнился шумом тысяч крыльев и низким монотонным гулом. Пыль и песок забивали глаза, нос и глотку. Стивен пригнулся и зажал нос рукой, спасаясь от зловония.

Когда стая пролетела, Стивен изумленно воскликнул:

– Что это, сэр?

– Это создания волшебника, – отвечал джентльмен. – Он гонит их в Англию – они несут его послания Небу, Земле, Рекам и Холмам. Он призывает древних союзников Короля. Скоро они будут прислуживать английским волшебникам, вместо того чтобы прислуживать мне! – Джентльмен издал грозный рык, исполненный гнева и отчаяния. – Я наказал его, как не наказывал никого из моих врагов! И он смеет злоумышлять против меня! Он не желает смириться! Не желает покориться судьбе!

– Мне говорили, мужества ему не занимать, – заметил Стивен. – В войне на Пиренейском полуострове он показал себя героем.

– Мужества? При чем тут мужество? Это злоба, обычная злоба! Ах, Стивен, мы наказаны за беспечность. Мы позволили английским волшебникам перехитрить нас. Отныне мы будем сражаться! И главное, мы сделаем тебя королем!

Февраль 1817 года

Тетушка Грейстил сняла в Падуе дом с видом на фруктовый рынок. Дом был расположен весьма удобно и обошелся всего в восемьдесят цехинов на три месяца (что составляло около тридцати восьми гиней). Поначалу тетушка обрадовалась приобретению. Однако, как обычно бывает, сделка, заключенная второпях, оказалась не такой уж выгодной. Они с Флорой не прожили в новом доме и недели, как тетушка начала сомневаться в удачности своего приобретения. Готические окна, такие прелестные и старинные, пропускали совсем мало света, к тому же некоторые из них затенялись каменными балконами. Все это не имело бы никакого значения, если бы не душевное состояние Флоры. По мнению тетушки Грейстил, именно сейчас Флора нуждалась в поддержке, а мрачность и темнота, какими бы живописными ни были, никак не способствовали ее выздоровлению. Во дворе стояли каменные дамы, увитые плющом. Не будет преувеличением сказать, что с годами плющ так их заплел, что статуи совершенно затерялись в зелени, и тетушка, глядя на них, всякий раз вспоминала о несчастной жене Джонатана Стренджа, которая умерла загадочной смертью в столь юном возрасте, и смерть эта лишила ее мужа рассудка. Тетушка надеялась, что подобные мрачные мысли не посещают Флору.

Однако сделка была заключена, дом снят, и теперь тетушка Грейстил пыталась придать ему жилой вид. Заботясь о душевном состоянии Флоры, она позабыла о своей скупости и не пожалела денег на свечи и лампы. В доме был один особенно темный лестничный проход – ступеньки сворачивали в сторону под таким неожиданным углом, что любой мог запросто свернуть себе шею, – поэтому тетушка распорядилась поставить лампу на полку прямо над ступеньками. Лампа горела день и ночь, к постоянному неудовольствию Бонифации, старой служанки, – особы еще более экономной, чем тетушка Грейстил. Старушка досталась новым хозяевам в придачу к дому.

Она оказалась превосходной служанкой, склонной, однако, покритиковать как самих хозяев, так и некоторые их поручения. Бонифации помогал медлительный и вечно недовольный юноша по имени Миникелло, встречавший всякое приказание недовольным бормотанием на местном диалекте. Бонифация постоянно отчитывала Миникелло, и тетушка Грейстил заподозрила, что юноша состоит с ней в родстве, однако никаких доказательств тому пока не обнаружила.

Так, в хлопотах по дому (каждый день тетушка Грейстил делала в нем новые – приятные и не очень – открытия) и ежедневных сражениях с Бонифацией проходили дни тетушки Грейстил. Однако главной своей обязанностью тетушка считала заботу о душевном состоянии Флоры. Девушка стала тихой и печальной. Она вежливо отвечала на расспросы, но сама никогда не начинала беседу. В Венеции Флора была главной зачинщицей развлечений, ныне лишь безропотно соглашалась с затеями тетушки. Она явно предпочитала одиночество. В одиночестве гуляла, читала, сидела в гостиной, освещенная тонким солнечным лучом, проникавшим в комнату около часу пополудни. Флора стала менее открытой и доверчивой, словно кто-то – необязательно Джонатан Стрендж – обманул ее доверие, и теперь девушка решила полагаться только на себя.

В первую неделю февраля в Падуе случилась сильная гроза. Она началась в середине дня. Ветер налетел с востока, со стороны Венеции и моря. Старики – завсегдатаи кофеен – утверждали, что до последнего мгновения ничто не предвещало бурю. Другие падуанцы не придали этому значения: стояла зима и грозы случались нередко.

Сначала на город обрушился сильный порыв ветра. Он не щадил дверей и окон, ища каждую щелочку, чтобы ворваться внутрь. Тетушка Грейстил и Флора сидели в маленькой гостиной на первом этаже. Неожиданно оконные стекла задрожали, а подвески на люстре задребезжали. Письмо, которое писала тетушка, вырвалось из рук и закружилось по комнате. За окнами потемнело, как ночью, и дождь хлынул стеной.

В гостиную вошли Бонифация и Миникелло. Они появились под предлогом того, что хотят услышать приказания тетушки Грейстил, а на самом деле Бонифации не терпелось поохать вместе с тетушкой, изумляясь силе ветра. Вместе они образовали превосходный дуэт, хоть и поющий на разных языках. Миникелло увязался вслед за Бонифацией. Он мрачно взирал на грозу, нимало не сомневаясь, что ее устроили с намерением прибавить ему работы.

Тетушка, Бонифация и Миникелло стояли у окна и смотрели, как вспышки молнии превращают привычный вид в зловещее чередование мертвенно-бледных и сумрачных готических картин. Раскаты грома сотрясали дом. Бонифация то и дело обращалась к Пресвятой Деве и некоторым святым. Тетушка, не менее встревоженная, вероятно, не отказалась бы от помощи свыше, но, будучи прихожанкой англиканской церкви, могла лишь восклицать: «Ай-ай-ай!» и «Что творится-то!», но едва ли это приносило ей облегчение.

– Флора, девочка моя, – обратилась она к племяннице слегка дрожащим голосом, – ты не испугалась? Гроза такая сильная!

Флора подошла к окну, взяла тетушку за руку и сказала, что гроза скоро кончится. Вновь сверкнула молния, озарив пейзаж за окном. Неожиданно Флора уронила тетушкину руку, открыла задвижку и выбежала на балкон.