Ваш магнетизм оказывает на меня непреодолимый эффект. Когда вы посмотрели на меня в «Ротонде», я сразу почувствовала вашу энергию. Для вас в заведение вошла королева, я же увидела юношу с головой Антиноя, золотистыми глазами и желанным телом.
Все, что мы делаем вместе (хотя мы ничего и не делаем), – чудесная ошибка, которую я хочу ярко прожить. Я всего лишь девушка. Я это постоянно себе повторяю – девушка, которая все еще ищет себя. Мне нравится наблюдать за собой во время этого поиска, и мне нравится осознавать, что сейчас я это делаю – для вас. Я задаюсь вопросом, продолжится ли между нами эта своего рода большая дружба – или однажды вы осмелитесь обнажить меня и овладеть мною. После того как я познала глубины вашей души, мне любопытно узнать, что испытывают те легкодоступные женщины, когда вы ими обладаете. Мы с вами способны создавать разные типы реальности. И я всем своим существом хочу познать эту другую переменчивую реальность, когда мы сольемся в единое целое. Я хочу это испробовать, даже если я вас этим шокирую.
Синьор Модильяни, я знаю, что у вас есть секрет, я это чувствую.
Впрочем, у меня тоже есть секрет, который я скрываю с детства. Мой муж – единственный, кто об этом знает; поэтому он называет меня «колдунья», то есть ведьма, ясновидящая. Я читаю мысли других, и у меня случаются вещие видения. Я родилась 23 июня, в ночь Святого Иоанна Крестителя, у нас она называется ночь Ивана Купалы. Это магическая ночь, в которую происходит волшебство; ночь, когда пробуждаются ведьмы. Православная церковь даже учредила специальные обряды освящения, поскольку в эти часы противостоят друг другу силы добра и зла. Вы можете подумать, что это всего лишь суеверие, но это не так. В ночь Ивана Купалы я становлюсь лунатиком, и в детстве я ходила по крыше нашего дома.
Я – ведьма, и я могу распознать любого, кто скрывает секрет; и у вас, синьор Модильяни, есть страшный секрет. Я знаю, что в моей жизни все временно и я потеряю людей, которых больше всего люблю. Я знаю, что вы тоже в опасности и что вы непременно должны уделять больше внимания своему здоровью, хоть вы и убеждены, будто нужно жить, ни в чем себе не отказывая. Вам доставляет удовольствие рисковать, и это пугает. Знайте: ваша мечта рискует утонуть в боли.
Запомните: не опасность превращает нас в великих. Только исключительная страсть к искусству может сделать нас вечными. Поэтому-то вы оставили свою страну и уехали в Париж – только здесь кажущийся безумным на своей родине гений может почувствовать себя дома, среди других таких же безумцев.
С тех пор как мы познакомились, я провожу долгие ночи без сна, – в то время как «он», поэт, мой муж, спит рядом со мной. Я не сплю и думаю о вас. Я уверена, что вы тоже мечтаете обо мне.
Все то, что в темноте ночей я представляла, как скажу вам, – рано или поздно я вам действительно скажу; когда наберусь смелости для полной откровенности. Сейчас во мне преобладает страх ошибиться, хотя, наверное, не следует бояться того, что уже случилось. Я уже ошиблась, но я повторяю себе снова, что я всего лишь девушка. Девушка, которая по ошибке на правую руку надела перчатку с левой руки
[47].
Влюбленный
– Амедео, ты чего лежишь и не отвечаешь? Я стучал.
Константин Бранкузи появился передо мной неожиданно. Я был полностью погружен в себя, и если он и стучал, то я этого не слышал.
– Ты стучал?
– Два раза. Ты плохо себя чувствуешь?
– Почему это?
– Что ты делаешь в постели в это время?
– Не знаю.
– Ты не работаешь?
– Нет, как видишь.
– Я хотел поговорить с тобой об одном человеке, некоем Шероне. Знаешь его?
– Нет.
– Это продавец картин. Я ему рассказал о тебе.
Я молчу, ожидая плохих новостей.
– Амедео, Поль Александр – прекрасный человек, большой друг, но ты не можешь отдавать все свои работы только ему.
Я никак не реагирую. Бранкузи продолжает:
– Он хочет с тобой познакомиться.
– Правда? Пригласи его сюда, я покажу ему скульптуры.
На какое-то время повисает молчание. Я понимаю, что Константин подбирает подходящие слова.
– В этом… нет необходимости. Он хочет, чтобы ты пришел к нему, он хочет заказать тебе картины.
– Картины?
– Да. Он хочет, чтобы ты писал для него.
– На заказ?
– Он говорит, что видел твои картины – «Виолончелист» и «Нищий». Ты ему нравишься.
– Правда?
– Очень. Он готов платить по двадцать франков за картину.
– А этот синьор Шерон не желает разоряться, как я погляжу.
– Решай сам. На твоем месте я бы согласился.
– Ты? Лучший скульптор в округе?
– А ты – Модильяни, лучший рисовальщик в округе и, возможно, один из лучших художников, но…
– Я – скульптор.
– Спроси у своего желудка, кто ты. Задай ему вопрос. Увидишь, что он тебе ответит: да здравствует Шерон!
– Да здравствует Шерон.
Мы улыбаемся друг другу.
– Амедео, я никогда не видел тебя днем в постели… Расскажешь мне, что случилось?
– Я думаю.
– О ком? О женщине?
– Боже мой, Константин, от тебя невозможно ничего скрыть!
– Амедео, ты сам недостаточно скрываешься.
– Что ты хочешь сказать?
– Людям нравится сплетничать. Возможно, тебе стоит быть осмотрительнее.
– Я не хочу быть осмотрительным.
– Ах, ну ладно, тогда продолжай в том же духе. Бесполезно разговаривать с влюбленным.
– Я никогда раньше не был влюблен.
– Ах вот как? Я тебя все время вижу в окружении девушек.
– Тем не менее я никогда не был влюблен.
– Тогда проживи это чувство по полной, но знай одну вещь. Замужние женщины крайне редко оставляют своих мужей. Я думаю, что настоящая любовь в жизни встречается редко. Проживи ее, но знай, что из-за любви можно заболеть.
Бранкузи улыбается и уходит, прикрыв за собой дверь; но через пару секунд дверь снова открывается.
– И скажи мне, когда захочешь встретиться с Шероном.
Прорицательница
Я вымыл все, что можно, и привел в порядок свою студию, где никогда раньше не было порядка. Я выкинул пустые бутылки, отдал в прачечную постельное белье, и теперь оно благоухает. Я побрился и купил новую рубашку, на которую потратил все оставшиеся деньги.