Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации (c 1470 года до наших дней) - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Плохий cтр.№ 85

В России первая волна мобилизации началась с частично свободных выборов народных депутатов весной 1989 года и продолжилась на выборах в российский парламент в 1990 году. Как и в диссидентском движении предыдущего десятилетия, здесь проявились два основных идеологических полюса: либерализм и национализм.

Последние были консервативны в экономической и социальной программах, упирали на несправедливости, совершенные по отношению к русскому народу коммунистическим режимом, и в то же время демонстрировали лояльность к коммунизму и солидаризировались с движениями вроде прибалтийского Интерфронта.

Слияние коммунизма и национализма в России обрело институциональное воплощение после создания Коммунистической партии Российской Федерации. Горбачев долгое время препятствовал ее появлению, опасаясь, что существование отдельной российской партии положит конец советскому коммунистическому единству, а значит, и Советскому Союзу как таковому. Еще со времен Ленина Коммунистическая партия СССР де-факто была российской, или по крайней мере в ней доминировали русские. Да, Ленин хотел формального равенства республик, но его вполне устраивало преобладание России в партии. А теперь русские коммунисты требовали своей партии, чтобы быть наравне с коммунистами Украины, Белоруссии и других республик. Они добились своего летом 1990 года – и русские коммунисты-консерваторы, не подозревая этого, пошли против Советского Союза.

Другой аспект мобилизации русских проявился не в противостоянии с нерусскими, а, напротив, в союзе с ними. Лидеры русской либеральной интеллигенции имели общие представления о демократических преобразованиях общества с руководителями народных фронтов и национальных движений в Прибалтике, Украине и ряде других советских республик. Летом 1989 года они объединили усилия, сформировав на Съезде народных депутатов (первом полудемократически избранном советском сверхпарламенте) Межрегиональную депутатскую группу. Ее поддержали в Москве, Ленинграде и других крупных промышленных городах Советского Союза.

Демократически настроенные депутаты выступили против монополии КПСС на власть, а также поддержали этнонациональные требования своих союзников в национальных фронтах республик. Горбачев и Центр, со своей стороны, обрели поддержку у консервативно настроенных депутатов из нерусских республик, особенно из Центральной Азии.

“Демократическая Россия” – детище либеральных депутатов Межрегиональной группы во главе с Борисом Ельциным – участвовала в парламентских выборах в России в марте 1990 года. Она получила 190 мест, или примерно одну пятую от общего числа. Это было намного больше, чем они получили в союзном парламенте, вследствие чего российские либералы сместили акцент своей деятельности с общесоюзного парламента на российский. В мае 1990 года они добились избрания на важнейший пост председателя парламента своего лидера, 58-летнего Бориса Ельцина, бывшего московского партийного руководителя, который разошелся с Горбачевым во взглядах на темпы демократических реформ. Ельцин, карьерный партийный чиновник, бунтовщик по натуре и авторитарный руководитель по призванию, принял программу демократических преобразований общества. Теперь российские реформаторы могли продолжить и углубить демократические и рыночные реформы, используя свою власть в российском парламенте. В июне 1990 года, при поддержке двух третей депутатов, была принята резолюция о суверенитете Российской Федерации, которая официально все еще именовалась Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой.

Замысел одинаково привлекал и либералов, и консерваторов. Ельцин сказал депутатам: “Сегодня центр для России – и жестокий эксплуататор, и скупой благодетель, и временщик, не думающий о будущем. С несправедливостью этих отношений необходимо покончить”⁴. В этих словах Ельцин выразил мнение зарождавшегося русского либерального национализма. Идея “малого” русского народа, созданного на этнической основе, Ельцина не вдохновляла, склонности к идее большого русского народа имперских времен он тоже не испытывал, но его влекла мысль создать политическую нацию из жителей Российской Федерации. Хотя по этническому составу федерация была подавляюще русской (82 %), в нее входило немало автономных республик и регионов, не ставших советскими республиками по демографическим, географическим или историческим причинам. И если не считать бывшей Восточной Пруссии (ныне – Калининградской области в составе России), то Российская Федерация была территориально непрерывной от Ленинграда (которому вскоре предстояло вернуть изначальное название – Санкт-Петербург) на Балтийском море до Владивостока на Тихом океане. Она лучше подходила для формирования современного народа-нации, чем рушащийся СССР.

В июне 1991 года Ельцин выиграл выборы на недавно учрежденный пост президента Российской Федерации, победив кандидатов, которых поддерживал президент СССР Михаил Горбачев, некогда покровитель Ельцина, а позже – его заклятый враг. В отличие от Горбачева, которого назначил советский парламент, за Ельцина проголосовали граждане России, и он, вступая в должность, принес присягу гражданам России и обещал защищать интересы республики и ее народов.

Ельцин и его сторонники-либералы рассматривали Российскую Федерацию как локомотив политической и экономической реформации всего Союза. Националисты, отдавшие голос за Ельцина, напротив, расценивали российские институты как инструмент, позволяющий усилить русскую идентичность, поддержать русскую культуру и сократить финансовую поддержку союзных республик, из-за которых, по их мнению, экономика России лишалась последних сил. Но никто не выступал за роспуск Советского Союза.

Летом 1991 года, объединившись с другими республиканскими лидерами, Ельцин вынудил Горбачева, для которого настали тяжелые времена, согласиться на реформу СССР, которая пошла бы на пользу России и другим богатым республикам. Новая договоренность, достигнутая в июле 1991 года на встрече Горбачева, Ельцина и Нурсултана Назарбаева, главы Казахстана, отдавала первенство в экономической и политической областях республиканским лидерам – и прежде всего главе России.

Соглашение должно было быть ратифицировано 20 августа 1991 года. Но накануне ряд соратников Горбачева, в том числе верхушка КГБ, министерства внутренних дел и армии, знавших, что потеряют свои посты в кабинетных перестановках, устроили государственный переворот, желая сохранить СССР в прежнем виде. Горбачев, отказавшийся к ним присоединиться, оказался заперт в своей резиденции в Крыму. Ельцина и его советников, отдыхавших в правительственном комплексе под Москвой после поездки в Казахстан, застали врасплох. Те решили дать отпор и искать поддержки у москвичей.

Наина Ельцина пыталась убедить мужа отказаться от этой идеи: “Слушай, там танки, что толку от того, что вы едете? Танки вас не пропустят”⁵. Но Ельцин не уступил. “Надо было что-то сказать, – вспоминал он позже, – и я сказал: «У нас российский флажок на машине. С ним не остановят»”⁶. Ельцин доехал до Москвы, до Дома Советов (Белого дома), служившего зданием российского парламента. Конечно, вряд ли флаг помешал бы сотрудникам КГБ: им просто никто не приказал арестовать Ельцина. А вот для сторонников Ельцина флаг был важным символом.