Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дж. Эванс cтр.№ 153

Страница

Солидарность внутри деревенских общин во многих частях Германии создавалась веками за счет сложной системы обычаев и традиций, которые регулировали общие права, таких как жатва, рубка леса и др. Деревни часто были населены переплетенными группами семей и родственников, а роль неоплачиваемых семейных помощников, которыми во время особенного спроса на рабочую силу могли становиться двоюродные браться и сестры, дяди и тети с окрестных ферм, а также сами домочадцы, точно так же регулировалась давней неприкосновенной традицией. Случайности постоянной жизни на земле привели к созданию экономики, основанной на системе взаимных обязательств, которую нелегко было изменить, поэтому Имперский закон о неотчуждаемой собственности вызывал такое недовольство во многих сельских регионах, даже среди тех, для блага кого он был задуман. Вместе с тем в деревенских общинах наблюдалось серьезное классовое и имущественное неравенство, не только между фермерами с одной стороны и мельниками, скотопромышленниками, кузнецами и другими ремесленниками с другой, но и между самими фермерами. Например, в деревне Кёрле в Гессе, где в 1930-х годах проживало около 1000 человек, община была разделена на три основные группы. Наверху находились «лошадные фермеры», четырнадцать крепких крестьянских хозяйств с 10–30 гектарами земли, производившие достаточно избыточного продукта, чтобы позволить себе держать лошадей и нанимать рабочих и прислугу на постоянной основе или временно на время сбора урожая. В середине находились «владельцы коров», в 1928 году их было шестьдесят шесть, которые были более или менее самодостаточными и владели от 2 до 10 гектаров земли, но работали у них родственники, и лишь иногда в периоды острой необходимости они прибегали к помощи наемных рабочих, которым, как правило, платили натурой, а не деньгами. Наконец, внизу социальной пирамиды были «владельцы козлов», восемьдесят хозяйств, имевших меньше 2 гектаров земли, зависевшие от аренды тяглового скота и плугов у ло-шадных фермеров и оплачивавшие их услуги своим трудом ^[1060].

К концу 1920-х годов экономическая ситуация в этой последней группе стала настолько шаткой, что ряду мужчин пришлось искать дополнительный заработок посреди недели на производстве в соседних городах, с которыми деревня была связана железными дорогами. В результате они начали контактировать с коммунистами и социал-демократами, и скоро эта идеология стала преобладающей среди многих беднейших семей в Кёрле. Тем не менее сеть взаимных обязательств и связей помогала объединять общину и цементировала роль лошадных фермеров в качестве естественных и признанных лидеров. Политические различия волновали деревенскую элиту, однако они до сих пор выражались в основном вне традиционных деревенских структур. Лошадные фермеры и владельцы коров в основном придерживались националистических взглядов и без всякого удовольствия приняли известие об увольнении прежнего бургомистра в 1933 года и назначении новым мэром местного нацистского лидера. Вместе с тем нацистская риторика с одобрением воспринималась обществом на всех социальных уровнях. Жители деревень, воодушевленные излияниями Министерства пропаганды и его многочисленных СМИ, готовы были видеть в Гитлере главу национального хозяйства, основанного на сети взаимных обязательств в органичном национальном сообществе. Поскольку в сельской местности пропаганда была значительно ограничена, учитывая наличие одного радиоприемника на каждых двадцать пять жителей, по сравнению с одним приемником на восемь горожан, даже в 1939 году, и отсутствие прямого доступа в кинотеатры, министерство прикладывало все усилия, чтобы донести свои воззвания до людей, призывая их покупать «народные приемники» и направляя мобильные кинотеатры по деревням. Они стремились донести идею о новом Народном единстве, где крестьянство должно было занять центральное место, и эта идея принималась благосклонно и помогала убедить старых фермеров в том, что в конечном счете изменится нет так много. Возможно, новый режим мог бы даже восстановить иерархические социальные структуры, которые были подорваны уходом молодежи из бедных семей в города и распространением марксистской идеологии среди владельцев козлов ^[1061].

Учитывая такую связанную социальную структуру, неудивительно, что деревенские сообщества оставались практически неизменными во время прихода нацистов к власти и после него. Захват власти не встречал особого сопротивления. Местные коммунисты часто подвергались домашним обыскам и угрозам ареста, а с социальной точки зрения подавление рабочего движения в Кёрле ясно подтверждало доминирующее положение лошадных фермеров и владельцев коров по сравнению с деревенским низшим классом, владельцами козлов. Однако использование идей национального единения для уничтожения оппозиции новому режиму также имело свои последствия для деревни, связанные с тем, насколько далеко здесь может зайти процесс координации. Владельцы козлов и их сыновья были слишком ценны для деревенской элиты, чтобы покончить с ними раз и навсегда. Так, придерживавшийся монархических взглядов отец местного нациста, возглавлявшего рейды полиции и коричневых рубашек по домам местных коммунистов в 1933 году, пригрозил лишить того наследства, если кто-либо из тех пострадавших был бы изгнан из деревни, заставив его смягчить свои действия. Когда в деревню приехали штурмовики со стороны для конфискации велосипедов местного клуба, находившегося рядом с офисом коммунистической партии, местный владелец отеля, давний член нацистской партии, представил им фиктивное соглашение, которое показывало, что клуб должен был ему столько денег, что он имел полное право забрать велосипеды себе в счет оплаты. Штурмовики убрались, а владелец отеля спрятал велосипеды у себя на чердаке, где они оставались до окончания войны, после чего их забрали себе прежние владельцы. Деревенская солидарность часто оказывалась более важной, чем политика, особенно когда людям угрожали извне ^[1062].

Тем не менее они не смогли оставаться полностью вне влияния Третьего рейха. Например, в Кёрле, как и в других частях сельской Германии, нацистский режим привел к возникновению напряженности между поколениями, поскольку большинство отцов во всех социальных группах были против нацизма, тогда как многие сыновья рассматривали членство и деятельность в партии как средство утверждения своего положения в глазах старого поколения. Вступая в различные нацистские организации, они находили для себя новую роль, которая не зависела от старших. В опросах после войны сельские жители заявляли, что первые годы Третьего рейха принесли «войну» в каждый дом ^[1063]. По мере роста спроса на промышленную рабочую силу все больше юношей, а также и девушек из хозяйств владельцев козлов стали зарабатывать на жизнь в городах, открыв новый источник дохода для семьи, а также сталкиваясь с новыми идеями и новыми формами социальной организации. Гитлерюгенд, Имперская рабочая служба, армия и различные женские организации принимали в свои ряды мальчиков и девочек, юношей и девушек из деревень и показывали им новый огромный мир. Кроме того, нарастающее давление нацистов на Церковь стало подрывать положение одного из центральных сельских институтов, который был как местом общения, так и центром социальных связей. Однако в то же время эти изменения имели свои пределы. Вера старого поколения в сельское сообщество и зависимость фермеров от помощи молодежи означали, что заносчивость молодого поколения прощалась, создаваемое ей напряжение развеивалось ироническим отношением, а хозяйства и само сообщество оставались нетронутыми. А участие молодежи в организациях нацистской партии не подарило им особой личной независимости — в основном оно подразумевало распространение их общественной лояльности на новый набор институтов ^[1064].

Страница