Венеция. История города - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гарретт cтр.№ 53

Более спокойными играми были бирибисси (вариант рулетки), джокко реале (лотерея) и сбаралъино (нарды). Старинные доски для настольных игр, фишки и карты хранятся в Музео Коррер. Азартные игры пользовались такой бешеной популярностью, что в 1774-м Большой совет своим решением закрыл ридотто (игры изначально проходили в пристройке — ridotto — к палаццо Дандоло, на улочке, которая теперь называется калле дель Ридотто, к западу от Пьяццы). Его посетители могли играть в азартные игры, но, что любопытно, только если были в маске. Решение Совета, принятое в ответ на широко распространившееся мнение об окончательном падении нравов в Венеции, имело не столько практическое, сколько символическое значение. А игры, естественно, продолжились на новом месте.

Карнавал

Азартные игры, поединки, театральные представления и forze dì Ercole проходили только во время карнавала, и тогда достигали особого размаха. Первое упоминание о шумных венецианских празднествах, предшествовавших посту, сохранилось с 1268 года, когда гулякам в масках запретили кидаться яйцами из окон. Это была далеко не последняя попытка придать карнавальным обычаям некоторую благопристойность, но пока удавалось избежать настоящего насилия и святотатства, власти без особой неприязни сносили и даже приветствовали такой способ дать выход подавленным желаниям и инстинктам. В 1630 годах обычай, когда молодые люди с шумом врывались на частные вечеринки, запретили, но предотвратить подобные выходки или найти потом виновников было достаточно сложно.

Традиционно карнавал длился с 26 декабря до начала Вели кого поста, но к XVIII веку он начинался уже в октябре, приостанавливался с 15 по 26 декабря, а потом возобновлялся с новой силой. В дополнение к упомянутым ранее способам времяпрепровождения, веселящихся развлекали многочисленные акробаты и фокусники, танцующие собаки и обезьянки и кукольные представления. Устраивались volo del Turco («полет турка»): акробат взбирался по веревке на верхушку кампанилы Сан-Марко, спускался по другой веревке, чтобы преподнести дожу букет цветов и хвалебное стихотворение, затем снова взбирался наверх и благополучно спускался на стоявший поблизости корабль. (Это было небезопасно, по крайней мере один раз исполнитель трюка погиб.) Были здесь и гадалки; по рассказу путешественника XVII века Франсуа Миссьона, «у этих вещих прорицательниц есть длинная жестяная труба, через которую они говорят прямо в ухо любопытным, стоящим внизу, у помоста». К удивлению Миссьона, священники и монахи особенно часто «совещались с трубой». Наверное, такими же доверчивыми атмосфера карнавала сделала тех, кто с восхищением наблюдал за подвигами двух турецких коней, которые выступали по четыре раза в день в январе 1775-го. Эти животные могли, как говорили зазывалы, складываться в двести самых разных форм, понимать по-итальянски, по-французски и по-немецки, производить простые арифметические действия, различать цвета, определять время — час, четверть часа и минуту — по карманным часам и даже — чего от них все-таки скорее можно было ожидать — прыгать.

Искусное притворство и воображение были необходимы карнавалу, как воздух; Миссьон говорит, что если вам хотелось как следует поучаствовать в маскараде на пьяцце Сан-Марко, «вам еще нужно суметь изобразить характер того, чей костюм надеваете. Так, например, если встречаются два Арлекина, они начинают перебрасываться язвительными насмешками и откалывают тысячи номеров, адвокаты — устраивают диспут, задиры — бахвалятся и чванятся». А более застенчивые, те, «кто не желает быть актером этого огромного театра», одеваются знатными особами, «что не требует от них никаких особенных поступков».

Байрон все еще может начать свою карнавальную поэму «Беппо» (1818):

Но вскоре веселье, казалось, прекратилось. Многие горожане считали, что карнавал неуместен, пока город находится под иностранным правлением. Как писал Уильям Дин Хоуэлс, американский консул в Венеции с 1861 года,

Но даже после того как в 1866-м австрийцы ушли, карнавал не мог достичь прежнего размаха. Но с 1970-х он возродился. Современный карнавал многолюднее и больше ориентирован на коммерцию, но и его предшественник некогда тоже был очень популярен у туристов. И снова лодки и улицы переполнены людьми в треуголках, масках и плащах, Коломбинами и Панталоне, более современными диснеевскими персонажами, мужчинами, переодетыми женщинами, и наоборот, смехом, песнями, гримом и конфетти.

Рынки и бары

Еда тоже играла важную роль в развлечениях венецианцев и приезжих, на дожеских ли банкетах или в более интимной обстановке, так любимой Казановой. В один из тех периодов, когда у него водились деньги, пытаясь угодить «милому божеству», он решил не просто угостить даму хорошим ужином, но специально для этого снял комнаты и нанял великолепного повара. Вечером накануне прибытия «божества» Казанова испытывал меню, в котором присутствовали «дичь, рыба, устрицы и трюфели» и десерт, все это подавалось на превосходном дрезденском фарфоре и тарелках из позолоченного серебра, в сопровождении бургундского и шампанского. Маэстро остался доволен, хотя яйца, анчоусы и уксусная заправка к салату в меню по непонятным причинам не вошли.

Повар Казановы, надо признать, был француз. Путешественники, которым в те дни довелось отведать блюда итальянской кухни, часто жаловались на твердокаменный хлеб или приходили в недоумение от неизменных макарон и лазаньи. Но для тех счастливчиков, кому удавалось ее найти, существовала в Венеции и изысканная кухня. Хлеб, конечно, составлял основу рациона. Однако то обстоятельство, что в Средние века и в эпоху Возрождения Венеция контролировала всю Адриатику, и правильно налаженные импорт и хранение зерна позволили сделать наступление голода менее вероятным, а питание — более разнообразным, чем в большей части европейских стран. И естественно, важную роль всегда играла рыба. В Средние века, когда торговля с Востоком процветала, рыбу (как и мясо) зачастую обильно сдабривали специями. Популярность риса тоже приписывают близкому знакомству с восточными традициями, хотя ризотто — с рыбой, перепелами, улитками и самыми разными овощами, от тыквы и шпината до артишока — стало привычным блюдом только в начале XIX века. Уже к XVII веку в больших количествах привозили в Венецию американский маис, и приготовленный в виде поленты, он скоро тоже широко распространился по всей Северной Италии.