Смерть лицедея - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Грэм cтр.№ 18

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Смерть лицедея | Автор книги - Кэролайн Грэм

Cтраница 18
читать онлайн книги бесплатно

— Это дело небыстрое, — весело объявила она. Кончик опять приклеился к ленте, и Дирдре снова принялась его выискивать. — Тише едешь, дальше будешь.

— Я давно поняла, — ответила Роза, — что кончик ленты следует загибать.

— Отличная идея, — огрызнулась Дирдре. — Я непременно это запомню.

Твердо взяв бритву, она приклеила ленту к ручке и принялась постепенно обматывать лезвие, пока не обмотала его полностью. Потом обрезала ленту. Результат был ужасающий. Лента покрывала лезвие неровным слоем, который в нескольких местах был в два или три раза толще, чем в других, и все это было прекрасно видно из партера их крошечного театра. «Боже мой, — подумала Дирдре, — что делать?» Мысль о том, что нужно отклеивать ленту, ее ужасала. Даже если предположить, что она сумеет отыскать ее конец.

— В чем проблема, Дирдре? — Дэвид Смай отложил поднос в сторону и плюхнулся на позолоченное креслице.

— Ничего не получается. — Дирдре зажмурилась под толстыми стеклами своих очков. — Я столько провозилась, а теперь боюсь даже прикасаться к ней, чтобы не порезаться.

— Дай посмотреть.

— Будь осторожен. — Дирдре протянула ему бритву.

— Есть ножницы? Нет, поменьше.

Дирдре помотала головой, Дэвид достал швейцарский армейский нож и раскрыл маленькие ножнички. Дирдре наблюдала за его смуглыми пальцами, увенчанными опрятными короткими ногтями с ослепительно-белыми полукружьями. Он обращался с вещами аккуратно, почти грациозно, без всякой суетливости. Пара движений ножницами — и лента была снята. Дирдре отмотала еще. Дэвид приложил ленту к лезвию, отрезал две полоски и при помощи Дирдре, которая держала бритву за ручку, аккуратно приклеил полоски к лезвию, сначала к одной стороне, потом к другой. Затем резко провел бритвой по суфлерскому экземпляру пьесы. И разрезал его надвое.

— Вот как нужно.

— Дэвид. Не говори этого. Даже в шутку. Надо наклеить еще ленты.

— Если ты настаиваешь, — он ободряюще улыбнулся. — Я просто пошутил.

— Надеюсь, что это так, — она нервно улыбнулась ему в ответ.

Дэвид наклеил на лезвие еще ленты и провел им по бумаге, на этот раз оставив лишь неглубокую бороздку.

— Давай, Дирдре, поживее. За это время мы бы уже успели по десять раз перерезать себе горло.

— Извини, Гарольд.

— Ничего, подождут, — сказал Дэвид. — Не позволяй этому сброду собой помыкать. Этому скопищу недоумков. — И торопливо добавил: — Простите мой французский.

— Боюсь, я тебя сейчас не слушала, — извиняющимся тоном прошептала Дирдре. — Ладно, посмотрим, что получилось. — Она подала бритву Эсслину, и тот принял ее с опаской. — Попробуй сначала на своем пальце.

— Я бы лучше попробовал не на своем, — сварливо ответил Эсслин и протянул бритву обратно. Дирдре любезно продемонстрировала на себе, что теперь этой бритвой порезаться невозможно. Эсслин хмыкнул и провел бритвой туда-сюда по костяшкам своих пальцев — сначала несильно, потом более решительно.

— Вроде бы неплохо. Ладно… Гарольд?

Эсслин подождал, пока на нем сосредоточится всеобщее внимание, потом встал посередине сцены в позу мученика: руки сложены на груди, глаза устремлены вдаль, оглядывая весь мир, — как позже заметил Тим, точь-в-точь Эдит Кэвелл [37] перед расстрелом. Громким, трагическим голосом он произнес:

— И из бездны своей печали вы будете молиться мне… И я вас прощу. Vi saluto! [38]

А потом, запрокинув голову и взяв бритву в правую руку, он быстро провел ею по горлу. Среди собравшихся пробежал взволнованный шепот. Наступила гнетущая тишина, потом кто-то прошептал:

— Боже мой!

— Ну как?

— Можно было практически увидеть кровь, — взвизгнул Дон Эверард.

— Публика будет в восторге.

Эсслин самодовольно ухмыльнулся. Ему нравилась мысль, что публика будет в восторге. Гарольд обернулся и одарил всех удовлетворенной улыбкой.

— Я знал, что это сработает, — сказал он, — как только мне в голову пришла такая мысль.

— Я абсолютно уверен, — подал голос Николас, — что секрет нашего успеха заключается в идеях нашего руководителя.

— Конечно, не мне это говорить, — скромно потупился Гарольд, который говорил это постоянно.

— А разве не Дирдре это придумала? — во всеуслышание спросил Дэвид Смай.

— Дэвид, не надо, — шепнула Дирдре через стол. — Это не имеет значения.

— Дирдре озвучила мою мысль, — сказал Гарольд. — А я думал об этом уже несколько недель назад, когда постановка была еще на подготовительном этапе. Дирдре просто поймала мою идею, витавшую в воздухе, и озвучила ее. А теперь, если помощник режиссера закончила рисоваться, продолжим…

Но репетиция опять застопорилась, теперь уже из-за Китти, которая с совершенно белым лицом прильнула к мужу, обняла его обеими руками и уронила голову ему на грудь.

— Это выглядело так по-настоящему… — промяукала она. — У меня душа ушла в пятки…

— Ну, ну, котенок. — Эсслин погладил ее, как будто успокаивал испуганное животное. — Бояться совершенно нечего. Я в полной безопасности. Сама видишь.

И бросил самодовольный и извиняющийся взгляд поверх ее головы.

«Если она так же хорошо сыграет свою роль в сценах со мной, — подумал Николас, — я буду счастлив». Он взглянул на любовника Китти, чтобы увидеть его реакцию, но Дэвид продолжал разговаривать с Дирдре и не обращал ни на кого внимания. Николас оглядел остальных членов труппы. Большинство выглядели безразличными, один или двое явно испытывали неловкость, у Бориса вид был насмешливый, у Гарольда — нетерпеливый. Вентичелли, к удивлению Николаса, казались возмущенными. Он был уверен, что это не романтическое негодование. Несмотря на все их жеманство, кривляния и мерзкое подобострастие, Николас не считал, что Эсслин привлекает их сексуально. В сущности, они оба казались ему почти бесполыми. Скучные, холодные и более склонные к тому, чтобы строить пакости, нежели любить. «Нет, — догадался Николас, — они просто обижены, что предмет их низкопоклонства оказался столь неучтивым и неблагодарным, что прилюдно проявляет свою привязанность к кому-то другому».

А потом блуждающему взгляду Николаса предстало зрелище поистине шокирующее. Сидя чуть поодаль от остальных и полагая, будто никто ее не замечает, Роза смотрела на Эсслина и его жену. Ее лицо являло чистейшую ненависть. Оно было настолько неподвижным, что казалось, будто на него надета маска — столь сосредоточенное, столь сильное чувство оно выражало. Роза заметила, что Николас на нее смотрит, опустила свой испепеляющий взгляд и опять сделалась сама собой. Так что, когда полчаса спустя она в своей привычной экзальтированной манере покинула театр (волоча за собой шарф, роняя на ходу свой экземпляр пьесы, с разлетающимися полами шубы, в которой играла Раневскую, и восклицая: «Доброй ночи, ангелочки!»), он почти уверился, что все это сам себе вообразил.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию