Смерть лицедея - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Грэм cтр.№ 11

Дирдре подошла к окну, чтобы задернуть занавески, и с минуту постояла, глядя в небо, где сияла луна и стремительно проплывали облака. Там, в вышине, жил Гавриил, ее ангел-хранитель. Порой он бессмертным дуновением нисходил на землю, светлый и сияющий, и любящим взором присматривал за мирскими заботами семейства Тиббсов. В далеком детстве Дирдре иногда резко оборачивалась, словно во время игры в «Море волнуется раз», надеясь хоть одним глазком увидеть его крылья в двенадцать футов шириной, пока он не спрятал их под невидимым плащом. Она была уверена, что однажды видела золотистый отпечаток исполинской ступни, а потом слышала шумное хлопанье крыльев, как будто над головой у нее пролетала тысяча лебедей.

Кроме ангела-хранителя каждому человеку покровительствует какая-нибудь звезда. Когда Дирдре спросила отца, какая звезда покровительствует ей, он ответил: «Та, которая светит ярче всех».

«Сегодня все они выглядят одинаково, — подумала Дирдре, задергивая шторы, — одинаково холодными». Она вспомнила про молоко и поспешила вниз на кухню, но было поздно — молоко уже убежало.

Она снова наполнила кастрюльку и поставила ее на огонь, потом достала из кухонного шкафа свой экземпляр пьесы, которую они собирались ставить следующей («Дядя Ваня»), с вплетенными в него чистыми листами. С тех пор как Дирдре стала помощником режиссера, она еще до первой репетиции долго и увлеченно прорабатывала каждую пьесу, многократно ее перечитывая и стараясь познакомиться с героями поближе, как будто они были живыми людьми. Пыталась уяснить подтекст и прочувствовать ритм. В голове у нее роились сценические решения, а на больших листах тонкого картона она зарисовывала собственные проекты декораций. Ее покорили «Дядя Ваня» и «Вишневый сад», она упивалась несравненной чеховской способностью создавать правдоподобный мир, населенный настоящими людьми, органично сочетая его с театральными условностями.

Почувствовав голод, она закрыла книгу и отложила в сторону. Она почти никогда не успевала перекусить перед репетицией, потому что не хотела опаздывать. В холодильнике Дирдре обнаружила немного салатной заправки, жесткий кусочек лежалой говядины и два ломтика свеклы. Намазывая маргарин на мягкий белый хлеб — единственное, что было по зубам ее отцу, — впала в приятное забытье, мысленно исправляя свои оплошности, допущенные во время последней репетиции, и проговаривая про себя воображаемые диалоги между ее участниками.

Дирдре. По-моему, в начальной сцене Вентичелли находятся слишком близко к Сальери. Им лучше держаться чуть поодаль. И ни в коем случае не прикасаться к нему.

Эсслин. Она совершенно права, Гарольд. Они ведут себя чересчур развязно. Если бы никто не сказал этого, мне бы пришлось сказать самому.

Гарольд. Верно. Вы двое, отойдите в сторону. Спасибо, Дирдре. Жаль, что я раньше не назначил тебя своей помощницей.

Или:

Гарольд. Принеси кофе, Дирдре.

Дирдре. Помощник режиссера не должен готовить кофе. Как вы считаете?

(Дружелюбный смех.)

Гарольд. Извини. Мы уже привыкли, что ты за нами ухаживаешь.

Роза. Мы слишком недооценивали тебя, милочка.

Эсслин. А ты всегда скрывала от нас свои блестящие идеи.

Гарольд. Осторожнее, я уже зеленею от зависти.

(Еще более дружелюбный смех. Китти идет готовить кофе.)

Или:

Гарольд (садится на стул в буфете). Теперь, когда все разошлись, я без колебаний скажу тебе, Дирдре, что твое участие в этой постановке для меня неоценимо. Все, что ты говоришь, так свежо и оригинально. (Тяжелый вздох.) А я уже выдыхаюсь.

Дирдре. Нет. Гарольд. Не надо…

Гарольд. Пожалуйста, послушай меня. Я думаю о нашей летней постановке. С «Дядей Ваней» предстоит мною работы…

Дирдре. Я буду рада помочь.

Гарольд. Нет, Дирдре. Помогать буду я. Я бы хотел — мы бы все хотели, — чтобы пьесу поставила ты.

Даже изнывающей по настоящей работе душе Дирдре последний диалог показался слегка неправдоподобным. Выскребая из банки остатки густой и лоснящейся желтой салатной заправки и распределяя ее по рыхлому хлебу, она предалась фантазиям попроще. Гарольд разбивается на своей машине. Или у Гарольда происходит сердечный приступ. «Последнее более вероятно», — подумала она, вспомнив выпирающее брюхо под узорчатым жилетом. Она оглядела свой бутерброд, ловко подхватила упавшую с него свеклу, положила ее обратно и откусила кусочек. Получилось так себе. А молоко опять убежало.

— Как, по-твоему, все прошло, Констанция?

Китти сидела возле туалетного столика. Она стянула с себя колготки и поставила свои молочно-белые ноги на затейливо украшенную скамеечку. Хотя она объявила о своей беременности всего три месяца назад, но уже нарочито выгибала поясницу и улыбалась вызывающе болезненной улыбкой. Иногда она внезапно вздрагивала, как будто у нее уже начинались родовые схватки. Она аккуратно нанесла на лицо очищающий крем и лишь после этого соблаговолила ответить.

— Дорогой, ты был великолепен. По-моему, все проходит блистательно.

— Почти все, ты хочешь сказать?

— Ну да. И ведь многие против тебя.

— Это точно. Бог знает, что Николас думает о себе. Удивляюсь, как Гарольд позволяет ему все эти выходки.

— Я знаю. Только Дональд и Клайв говорят дело. И то потому, что знают, о чем ты думаешь.

— О да. Эти двое во многих отношениях весьма полезны.

Эсслин почистил зубы, облачился в свою пижаму, похожую на костюм дзюдоиста, и теперь сидел на кровати, делая упражнения для лицевых мышц. Открыть рот, запрокинуть голову, закрыть рот, выпятив нижнюю губу по направлению к носу. Овал лица у него был, как у двадцатипятилетнего молодого человека, что в сорок пять лет отнюдь не плохо. Он надул щеки и медленно выпустил воздух. (Губы выпячены параллельно носу.) Потом оглядел свою миловидную жену, которая заканчивала снимать макияж.

Он всегда был немножко влюблен в самую привлекательную женщину из актерского состава (и всем это было известно), а во время постановки «Скалистой бухты» ^[27] поддался порыву страсти в реквизиторской с молодой резвушкой-инженю, которая теперь именовалась миссис Кармайкл. Тогда она играла красотку Дикки. К несчастью, когда ее беременность открылась, Эсслин был не женат, поэтому счел своим долгом сделать Китти предложение. Но сделал он это весьма неохотно. Ему хотелось пожить несколько лет в свое удовольствие, прежде чем искать себе спутницу, которая будет заботиться о нем в старости. Но она была весьма покладистой малюткой, и он не отрицал, что запоздавшее отцовство значительно повысило его статус в глазах окружающих. А для Розы оно оказалось страшным ударом.