Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке - читать онлайн книгу. Автор: Павел Брянцев cтр.№ 121

Вследствие отсутствия глубокого ума и твердости характера новый польский король, как только явился в Польшу, сразу попал в руки иезуитов и был ими опутан; отсюда и объясняется вся его государственная деятельность.

С самого раннего детства Сигизмунд III был воспитан в строгокатолическом духе, а потому, достигши престола Речи Посполитой, прежде всего обратил свое внимание на диссидентов, то есть на христиан некатоликов. Но так как в Польско-Литовском государстве в это время из числа диссидентов было больше всего православных, то Сигизмунд, руководимый иезуитами, обратил свое внимание главным образом на этих последних. Новому молодому и притом сильно нафанатизированному королю очень хотелось прославить свое царствование в глазах Европы и заслужить милость и похвалу святого римского отца обращением схизматиков в католичество. Но так как трудно и даже невозможно было, без волнения и бунта, сразу привести в католичество такое огромное число православных, какое их было в Речи Посполитой, то, по совету иезуитов, решено было сначала обратить всех православных в унию, а с течением времени и в католичество.

Уния, понимаемая в смысле церковном, есть такое православно-восточное исповедание, выработанное, как мы уже отчасти заметили выше, в Риме еще в XV в. ^[239], которое признает римского папу видимым главою церкви и подчиняется ему. Значит, уния была не что иное, как переходная ступень в католичество.

Причины, подготовившие унию. Иезуиты, как мы видели выше, призваны были сначала в Польшу, а потом в Литовское государство для борьбы с реформаторами (кальвинистами) и протестантами (лютеранами). Благодаря распадению тех и других, то есть реформаторов и протестантов, на множество мелких сект и происшедших между ними, вследствие этого, споров и раздоров, иезуиты скоро и легко успели справиться с ними. Ко времени Сигизмунда III и последователи Кальвина, и приверженцы Лютера если не были окончательно уничтожены, то сильно ослаблены. У тех и других иезуиты в какие-нибудь пятнадцать лет успели отнять самых даровитых членов, а в остальных породить сомнения. Покончив с кальвинизмом и протестантизмом, иезуиты, опираясь на Сигизмунда III и католическую аристократию, приступили к выполнению заветной мечты римских пап, то есть к приведению «схизматиков» (православных) к единению с католическою церковью посредством изобретенной Римскою куриею особой для этого дела формы исповедания, так называемой унии.

Приступая к этой работе, иезуиты надеялись, что здесь легче и скорее пойдет дело, чем среди кальвинистов и протестантов, так как для цели их уже раньше была подготовлена почва. К сему последнему можно отнести: а) ополячение большей части литовско-русского православного дворянства и б) вкравшиеся в православную церковь Литовского государства беспорядки.

Ополячение русско-литовского дворянства. Польша по своему географическому положению ближе стояла к Западу, чем Литовское государство, связанное с нею политически. Запад же в это время по своему образованию, по своей культуре стоял выше Польши; поляки, соприкасаясь с пределами Запада, постоянно старались впитать в себя плоды цивилизации греко-романских народов. Когда же они достигли этого, то есть успели усвоить себе просвещение вышеозначенных народов, то сделались горды, недоступны и заносчивы. Образованная польская шляхта стала свысока смотреть на литовско-русское дворянство, щеголяя пред ним своими познаниями и своею по большей части сомнительною ученостию. Сталкиваясь часто с польским дворянством, вследствие своего политического единства, литовско-русское православное дворянство само почувствовало недостаток своего образования: жажда обновления охватила его, и притом очень сильно. Отсюда, само собою понятно, литовско-русское дворянство потянулось за польскою шляхтою и стало во всем подражать ей. Это влияние польско-католической шляхты на православно-русское дворянство Литовского государства прежде всего отразилось на внешнем образе жизни, а потом коснулось и внутренней стороны.

Принимая все польское и подделываясь под польскую шляхту, литовско-русское дворянство сначала обратило свое внимание на домашнюю жизнь. В домашней жизни все, составлявшее признак русской старины, по современному тогдашнему понятию, стало для литовско-русского западного дворянства признаком грубости и невежества; все же польское, употребляемое шляхтою у себя дома, представлялось ему образцом достойного подражания, признаком образованности и хорошего тона. Дика и безобразна показалась литовско-русскому православному дворянину его прежняя широкая и длиннополая одежда; нехороша стала и старинная домашняя обстановка и самые кухонные приготовления опротивели; непристойными для дворянского звания представились и барские помещения русских вельмож – одноэтажные, деревянные, с огромными сенями и вышками наверху дома. И вот литовско-русский православный дворянин, в порыве негодования, стал ломать и уничтожать вокруг себя все, что только носило признак русской старины: русская свободная и широкая одежда стала заменяться вычурным польским нарядом, заимствованным шляхтою из Германии, Франции, Италии и Испании; одноэтажные деревянные и неуклюжие дома уступили место дворцам и палаццо, убранным со всевозможным вкусом польской аристократии; переделал он даже свои повозки и колымаги на дрожки и экипажи; на кухне вместо щей и каши началось приготовление разного рода супов, жарких, соусов, состряпанных из каких-нибудь бобровых хвостиков, медвежьих пяточек, петушьих гребешков и фигурных пирожных. Словом, литовско-русское православное дворянство по своей внешней обстановке уже к концу царствования Сигизмунда-Августа совершенно походило на польскую шляхту. Тогда же русско-литовскими православными дворянами покинуты были родные нравы, обычаи и т. п., как свидетельствующие, по тогдашним новомодным современным понятиям, о грубости и невежестве придерживающихся их.

Ополячению литовско-русского православного дворянства, кроме личного желания сего последнего подражать во всем полякам, способствовало еще и вступление многих из его членов в брак с девицами польского происхождения, а где только польки входили в русскую семью, за нею входило и получало господство все польское и шляхетское, в ущерб всему русскому. Немало также способствовало ополячению русского дворянства в Литовском государстве обучение детей его в польско-католических школах, которых в это время в сем государстве, благодаря иезуитам и пожертвованиям частных лиц, было гораздо больше, чем православных, и притом они были гораздо лучше обставлены.

К концу царствования Сигизмунда-Августа литовско-русское православное дворянство настолько уже подчинилось польскому влиянию, что свой родной, русский язык стало изгонять из употребления не только в общественных собраниях, но даже в домашней, семейной жизни, считая его менее цивилизованным, чем чужой, польский, и заменяя его этим последним ^[240]. К концу же царствования Стефана Батория и началу правления Сигизмунда III в быте русско-литовского православного дворянства из всего русского осталось одно только православие, но и то к концу XVI в. настолько было поколеблено, что в 1596 г. дало смелость польскому правительству провозгласить унию, причем большая часть православного литовско-русского дворянства осталась равнодушною сему провозглашению, мало того, даже сочувствовала ему.