Три вещи, которые нужно знать о ракетах. Дневник девушки книготорговца - читать онлайн книгу. Автор: Джессика Фокс cтр.№ 82

– Алло, Джессика? – Его встревожил мой звонок.

Я лихорадочно соображала, что сказать. Он наверняка удивился, что я звоню с американского номера.

– Э… да, привет, пап. Сюрприз, я в Бостоне.

– Ты дома? Все хорошо?

Меня одолевала такая тоска, что я и двух слов связать не могла.

– Да, я дома. Знаешь, я решила пораньше приехать, навестить вас.

Мой голос звучал уныло и отрешенно. Я постаралась говорить чуть более жизнерадостно:

– Подумала, почему бы не сделать вам сюрприз.

– Замечательный сюрприз! – Отец явно был обеспокоен. – Тебя забрать из аэропорта?

Я больше не могла говорить, это требовало слишком больших усилий.

– Нет, я уже еду в такси. Скоро увидимся.

– Хорошо. Я так рад, что ты дома.

Такси легко скользнуло в темноту очередного туннеля. Дома. Бостон не был мне домом. Мне вовсе не хотелось чувствовать, что здесь я дома. Мой дом находился на другом конце земного шара, рядом с Юаном. Мне хотелось ему позвонить. Ничего не стоило набрать его номер, услышать его голос. Но у нас была договоренность: не разговаривать, пока он не появится у меня на пороге. Решение вернуть себе свободу действий, побыть вдали друг от друга было мудрым. Я взглянула на телефон, который держала в руке словно заряженный пистолет. Мне хотелось услышать его, почувствовать, что он рядом. Он был далеко, и все же его безмолвное присутствие было невыносимым.

Я поспешно сунула телефон в карман. Мы дали друг другу обещание. И я не желала быть той, кто его нарушит.

Когда я очнулась от забытья, таксист уже сворачивал на Массачусетс-авеню – всего пара кварталов отделяла меня от дома, где я выросла. Еще ребенком меня сотни раз возили по этим дорогам, пока я клевала носом на заднем сиденье родительской машины. Тело человека развивает интуитивное чутье, способное сравниться со спутниковым навигатором. Должно быть, знакомые повороты и изгибы дороги послужили сигналом, что мы вот-вот приедем, и я инстинктивно проснулась.

Таксист свернул на узкую улочку, и я указала ему на расположившийся на холме желтый дом в классическом колониальном стиле, перед окнами которого росли высокие клены.

– Мы приехали, можете высадить меня прямо здесь. Спасибо.

Родители ждали меня на крыльце. Наблюдая, как я вылезаю из такси, они сохраняли героическое спокойствие, словно мой приезд был запланирован, и, тепло поздоровавшись, принялись помогать мне с багажом. Когда мы зашли в дом, они не задали ни одного вопроса. Вся их воодушевленная беседа сводилась лишь к фразам вроде: «Мы так рады, что ты приехала!», «Как здорово, что ты дома!» и «Ты проголодалась?».

И как им удавалось быть такими хорошими? Я изумилась их тактичности, а вернее сказать, выдержке. Если бы я была на их месте и ко мне ни с того ни с сего приехала моя собственная дочь, я бы тут же напала на нее с расспросами и успокоилась бы, лишь сложив вместе все кусочки мозаики. Возможно, им и так было понятно, почему я приехала домой. Мельком увидев свое отражение в зеркале прихожей, я подумала, что не обязательно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что послужило причиной моего внезапного возвращения. Выглядела я ужасно, глаза покраснели и распухли от слез.

Сославшись на сильную усталость, я поспешила ретироваться наверх. Я знала каждую половицу, каждую трещину, каждый сантиметр стен в доме родителей. Он был до тошноты мне знаком. Поднявшись на второй этаж, я повернула к двери в комнату, которая когда-то была моей спальней. Именно здесь, по соседству с комнатой сестры, которая располагалась дальше по коридору, прошло мое детство, и на двери до сих пор висела табличка: «Частная территория Джессики, посторонним парковка запрещена».

Я распахнула дверь своей маленькой спальни и оказалась в джунглях заботливо хранимых вещей из моего детства: постельное белье, книги и памятные сувениры – все лежало на своих местах. К стене был приклеен большой плакат с фотографией Кейт Уинслет в образе героини из фильма «Священный дым», а напротив – гравюра, купленная мною во время поездки в Париж.

Я села на кровать, прислушиваясь к доносившимся с кухни голосам родителей. Сердце забилось чаще. Мне казалось, будто стены стали тонкими, как бумага. Идти мне теперь было некуда, не осталось никакой возможности потеряться, сохранить все в тайне. Я попала в петлю времени: все вокруг так сильно контрастировало со свободой, к которой я привыкла, живя в другой стране, в отдельном доме, вместе со своим мужчиной, что мне внезапно показалось, будто меня разом вернули в детство.

У меня завибрировал телефон. Пришло сообщение. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Это Юан, я в этом нисколько не сомневалась. Он наверняка захочет справиться, все ли в порядке, убедиться, что я благополучно долетела. Ведь это допускается, верно? Я тут же вытащила телефон из кармана. Сердце вернулось на свое место. Сообщение было не от Юана, а от моей сестры. Она писала: «Рада, что ты дома».

Я открыла сумку и достала оттуда подаренный Юаном iPod nano, надела наушники и прибавила громкость, чтобы музыка заглушила все посторонние звуки, сбросила с кровати плюшевые игрушки и забралась под одеяло. Мне хотелось исчезнуть, утонуть в кровати и больше никогда из нее не вылезать. Мои веки опустились, и под звуки песен, напоминавших мне об Уигтауне, затерявшись в мыслях о Юане и Галлоуэе, я погрузилась в сон.

Проснувшись, я увидела, что у меня в ногах сидит Герман Мелвилл. Он снял шляпу и обвел взглядом комнату, и, судя по его лицу, ему стало так же противно, как и мне. В его глазах, сверкающих из-под кустистых бровей, читалось множество вопросов, и он гадал, куда подевался Уигтаун и молочная сень его лесов ^[67].

– Пора вставать, – нетерпеливо заявил он. От его дыхания веяло соленым морским воздухом.

Я перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в подушку. Лучи послеполуденного солнца проникали в комнату сквозь щель между шторами.

– Ради чего?

– Чтобы творить. – Герман был доволен собой. Я не пошевелилась.

Прошла неделя, а я так ни разу и не вышла из дома. Всякий раз, когда у меня появлялось желание встать и выйти из комнаты, я вспоминала безбрежный океан, отделявший меня от Галлоуэя, и силы тут же покидали меня. Да и вообще, любые мысли лишали меня всякой охоты что-либо делать, потому что в конечном итоге они неизбежно приводили меня к осознанию истинного положения дел – я больше не в Уигтауне. Боль, которую мне причиняла невозможность управлять событиями собственной жизни, принимать решения о том, какое направление выбрать и с кем разделить свой путь, вызывала в моем сознании короткое замыкание. Все, на что меня хватало, это спать в попытке перезагрузить систему.