Три вещи, которые нужно знать о ракетах. Дневник девушки книготорговца - читать онлайн книгу. Автор: Джессика Фокс cтр.№ 70

В витрине Книжного магазина красовалась, сияя разноцветными огоньками, моя композиция, посвященная Дню святого Валентина. На полу была расстелена красная ткань, а с потолка свисали облака (сшитые вместе шарики ваты) и крылатые купидоны. На разных уровнях были аккуратно расставлены мои любимые романтические произведения: пьеса Шекспира «Антоний и Клеопатра», «Натюрморт с дятлом» Тома Роббинса, «Странный нервный смех» ^[53] Бриджит Макналти, «Гордость и предубеждение» Джейн Остин и графический роман Жоанна Сфара «Влюбленный вампир» ^[54].

На улице дождь лил как из ведра, и витринные стекла дребезжали от ветра. Две женщины, прячась под зонтом, осторожно пересекли темную улицу. Они подошли к витрине и, прильнув к стеклу, принялись разглядывать украшавшую ее композицию.

Я сидела за прилавком у компьютера, укутавшись в несколько свитеров и прижавшись к стоявшему у меня в ногах переносному обогревателю. Теперь, когда дом был целиком и полностью в нашем распоряжении, а в магазине днем становилось тихо и нелюдимо, я привыкла находиться в одиночестве и наслаждаться безмолвием. У меня было предостаточно времени, чтобы вновь и вновь проигрывать заезженную пластинку неотступных мыслей: карьера-жизнь-любовь, карьера-жизнь-любовь. Это был замкнутый круг, но с каждым разом мне все сильнее казалось, что считаные секунды отделяют меня от внутреннего озарения. Если какому-нибудь заблудшему покупателю все же случалось переступить порог стылого и молчаливого магазина, его появление неизменно оказывалось для меня неожиданностью, и я стала все чаще приветствовать посетителей с угрюмым негодованием, за которое когда-то поддразнивала Юана.

Холодную тишину нарушил мягкий звон колокольчика, и в дверях возникли две засмотревшиеся на витрину, насквозь промокшие шотландки.

– Мы к вам проездом из Абердина, – заявила та, что была повыше ростом, пока они медленно, рука об руку, вышагивали по главной галерее, ведущей вглубь магазина.

Они громко шептались о том, что им никогда прежде не доводилось бывать в книжном магазине таких невиданных размеров, а та, что пониже, фыркнула: «В нем еще и неслыханно холодно». Они остановились, задержавшись у стеллажа с книгами по истории мореплавания, рядом с прилавком.

Слушать их разговор было все равно что наблюдать за сценой из пьесы Гарольда Пинтера, и я невольно улыбнулась. Давно я не была в театре.

– Мой сын говорит, что нас никогда не бомбили.

Дама, что пониже, рассматривала стоящие на полке книги, очевидно пропустив сказанное мимо ушей:

– Ну-ка, интересно, в этом разделе есть что-нибудь о 1960-х?

Ее высокая подруга скрестила на груди тонкие руки:

– А я ему говорю, как это? Что же получается, они забрасывали нас апельсинами да яблоками?

– Что-то я таких книг здесь не вижу.

– А он говорит, не бомбили вас никогда. – Она покачала головой. – И где он это вычитал?

Та, что пониже, пожала плечами:

– Я работала в школе на юге, в Дамфрисшире, так вот там детям много всего рассказывали про холокост.

– Думаю, в компьютере нашел. Он абсолютно уверен, что прав.

– И хорошо, что рассказывали, верно? – Та, что пониже, сняла очки. – Ведь о таких вещах надлежит помнить всегда.

– Кто говорит, что этого никогда не было?

– Есть один человек. Кажется, англичанин.

– Бог ты мой.

Я так усердно подслушивала их разговор, что совсем не обратила внимания на звук приближающихся шагов. Я представляла этих двух женщин стоящими на сцене, обрамленной небольшим просцениумом, скажем, в экспериментальном театре, с минимумом декораций и строгим ярким освещением.

– Простите, – произнес за моей спиной чей-то мягкий голос с аристократическим выговором. – Вы не могли бы мне помочь?

Шаги стихли. Обернувшись, я увидела перед собой женщину, которая с нетерпением ждала, когда я обращу на нее внимание, засунув под мышку зонтик, с которого на пол капала вода. Поначалу, после переезда в Уигтаун, я с рвением помогала посетителям, интересовалась, какую книгу они хотят приобрести, и уважительно выслушивала их объяснения насчет того, почему их интересует именно эта. Мой энтузиазм быстро поутих, и теперь я видела в надоедливых покупателях лишь непрошеных нарушителей идиллии, которая в их отсутствие царила на моем безлюдном книжном острове. Особенно меня раздражали американцы, ведь по их вине рушилась моя фантазия о том, что я, словно «местный герой» ^[55], «чужак в чужой стране» ^[56], очутилась в краю, где нет ничего мало-мальски знакомого.

Список проступков и оплошностей, которые допускали посетители, можно было продолжать бесконечно. Многие вели себя грубо и неотесанно и имели обыкновение выпрашивать скидки на книги, которые и без того стоили меньше пяти фунтов. Работая с людьми, я все больше в них разочаровывалась. Однажды покупатель потребовал, чтобы я сделала ему оптовую скидку, и с этими словами сунул мне в руки три книги. Другой как-то раз подошел к прилавку, пожаловался, что не смог найти у нас «чертову книженцию», которая была ему нужна, после чего чихнул прямо на меня. Одна женщина с малышом в рюкзаке-переноске за спиной вела себя как слон в посудной лавке: задев античную вазу и не предприняв ни малейшей попытки ее поймать, она повернулась ко мне с осуждающим видом и воскликнула: «Ну и что это у нас тут произошло?» Разумеется, заглядывали в магазин и весьма приятные посетители, но таких было большинство и наблюдать за ними было отнюдь не так интересно. А вот самые противные, те, что исходили желчью или чихали, распространяя повсюду свои микробы, оставляли липкие отпечатки на моей памяти. Надо сказать, память была не единственным местом, к которому они прикасались, – стоит хотя бы вспомнить ту пожилую даму, которая спросила, нет ли у нас сборников проповедей, а когда я указала ей на нужный стеллаж, шлепнула меня по пятой точке.