Три вещи, которые нужно знать о ракетах. Дневник девушки книготорговца - читать онлайн книгу. Автор: Джессика Фокс cтр.№ 67

Словно ввязавшись в сумасшедшую погоню за сокровищами, мы с Юаном разделили заботы о покупке подарков для его друзей и близких и зашагали по противоположным концам улицы. На центральной улице Касл-Дугласа – длинной мостовой, взбирающейся вверх по склону холма, – располагалось множество магазинов и кипела жизнь. Из кафе доносились праздничные мелодии, на каждом углу стояли Санта-Клаусы с колокольчиками в руках, а между стенами домов висели гирлянды. Я чувствовала себя чужестранкой в этой незнакомой мне стране, а все мои органы чувств – зрение, слух, вкус, обоняние – не выдерживали такого отчаянного натиска рождественского веселья.

Два часа, которые мы отвели на все про все, пролетели незаметно, и вот я уже плелась обратно к фургону, вся увешанная пакетами с покупками. Мой охотничий инстинкт вышел из-под контроля, и мне казалось, что я накупила несметное количество кашемировых шапок, шарфов, кошельков, ручек, календарей, свечей и украшений. Совершенно выбившись из сил, я бросила пакеты рядом с фургоном. Вдалеке я увидела Юана, направляющегося ко мне с пустыми руками. Я обессиленно ссутулилась. Значит, нам придется ехать в Дамфрис и по второму кругу совершать садомазохистский обряд праздничных покупок – еще больше отупляющей рождественской музыки, еще больше народу, еще больше подарков.

За два дня до Рождества пришла Дейрдре со свертком в руках. Внутри оказался связанный вручную рождественский свитер длиной до колен. На этом шедевре из 1980-х была изображена огромная елка, а под ней – подарки и гигантский плюшевый медведь. Любой лос-анджелесский хипстер с гордостью надел бы на себя эту находку в стиле ретро.

– Дейрдре, спасибо, я от него в восторге! – воскликнула я, поднимая свитер на вытянутых руках, чтобы полюбоваться его длинным приталенным силуэтом.

Юан, который как раз в этот момент вошел в кухню, изумленно уставился на подарок Дейрдре:

– Господи, что это за ужас?

Дейрдре подбоченилась:

– Это, Юан, мой рождественский свитер. – Она повернулась ко мне. – Но я его теперь почти не ношу, Джессика, так что, если он тебе понравился, забирай.

– Очень понравился!

– Серьезно? – Юан налил себе еще чаю.

– Да, – сказала я, бросив на Юана разгневанный взгляд. – Спасибо, Дейрдре. Ничего, если я пришью к нему пару колокольчиков и свистков?

– Ты серьезно? – выдохнул Юан, сжимая в руке кружку.

Я говорила серьезно. Я уже представляла, как украшаю свитер мерцающими светодиодами или звонкими бубенчиками.

– Он твой, так что делай с ним все что захочешь, дорогая. – Дейрдре, как и всегда, одарила меня улыбкой родственного по духу человека.

Я взглянула на нее с восхищением. В этой женщине было нечто удивительно лучистое и волшебное, и это заставляло меня верить, что, чего бы ты ни пожелал, все возможно.

Предвкушение Рождества усиливалось, словно тугая резинка, которую заматывали все туже, так что она грозила того и гляди порваться. Дни летели один за другим, и, когда, проснувшись рождественским утром, я увидела перед своим лицом пар, образовавшийся от моего дыхания, и не услышала ни звона колокольчиков на санях Санты, ни доносящихся с улицы криков «С Рождеством!» (как обычно бывает в кино), я тут же приуныла, оттого что Рождество оказалось обычным днем, таким же, как и все остальные. Мы проспали дольше обычного, но Юан все равно выскочил из постели первым, и, лишившись ключевого источника тепла, я тоже неохотно встала.

Подпрыгивая на ледяном полу, я торопливо натянула штаны и свой теперь уже украшенный светящимися огоньками рождественский свитер.

– Ну и жуть. – Юан оглядел меня, сияя от удовольствия. Мне казалось, что в душе он упивается той непосредственностью, с которой я пыталась привыкать ко всему новому и непривычному, и, как проказливый школьник, наблюдает, к чему это приведет на этот раз – к катастрофическим последствиям или к непреднамеренному нарушению правил благопристойности. – Ты действительно решила пойти в этом на службу?

– А почему нет? – Я пожала плечами. – Вполне в духе праздника.

Я наблюдала, как снаружи, за окнами церкви, кружились снежные хлопья. Все было укрыто толстым пуховым одеялом снега – крыши домов, деревья и тротуары.

Тем утром, когда я распахнула дверь Книжного магазина и вышла на центральную городскую площадь, Уигтаун преподнес мне неожиданный рождественский подарок. Я переобулась из своих черных ботинок на плоской подошве в высокие резиновые сапоги и, держа Юана за руку, с удовольствием топала по снегу в сторону уигтаунской католической церкви. Мы опаздывали и поэтому шагали быстрее, чем мне бы хотелось. Я предпочла бы вдоволь насладиться городским пейзажем: темный камень и серое небо преобразились, покрывшись свежей яркой белизной, и казалось, будто городок улыбался, сверкая жемчужными зубами.

Шелест переворачиваемой страницы вернул меня к реальности. Настала пора петь очередную рождественскую песнь. Я сидела на деревянной скамье в окружении прихожан. Юан и семейная пара рядом со мной внезапно встали на колени, и я последовала их примеру – мне еще ни разу в жизни не приходилось делать этого на службе. Я ощущала смирение и чрезвычайный дискомфорт. Все в самой службе и в обстановке церкви казалось мне чужим и незнакомым.

В детстве, когда меня водили в синагогу, службы чаще всего проводились на иврите. Теперь я поняла, что это было фундаментально важно для моего духовного благополучия, ведь чем меньше я понимала, тем меньше было шансов, что я захочу в чем-нибудь усомниться. Теперь же, находясь в католической церкви и понимая каждое слово, которое вслух по-английски зачитывал священник, вместо божьего прикосновения я чувствовала легкое желание поспорить. Зато мелодии казались мне невероятно красивыми – драматичными и врезающимися в память. Я перестала вслушиваться в музыкальное сопровождение, и мой взгляд упал на несколько статуй рядом с кафедрой. В иудаизме строго-настрого запрещено преклоняться перед высеченными в камне идолами, и поход в синагогу всегда был для меня скорее умозрительным переживанием, сопровождавшимся словами, ритуалами и песнопениями – они помогали составить абстрактное представление о Боге, которого человек не способен не только увидеть, но даже представить. Похоже, в католической церкви все обстояло иначе. Для меня этот поход стал сильнейшим эмоциональным переживанием, а иконы, священные тексты, обряды и песнопения создавали четко определенное представление о Боге, которого можно увидеть собственными глазами.

Едва переступив порог католической церкви, я лицом к лицу столкнулась с огромной статуей Иисуса, чьи окровавленные запястья и щиколотки были прибиты гвоздями к кресту, а лишенный надежды взгляд направлен к небесам. Напротив него в окружении свечей и цветов стояла статуя Марии, облаченной в голубые одежды, с ребенком на руках. Архетип женщины, держащей на руках младенца, промелькнул в моем сознании и, добравшись до подсознания, взбудоражил отнюдь не душевные или интеллектуальные переживания, а глубинные инстинкты. Это было нечто загадочное и первобытное, чувство, которое у меня ассоциировалось с театром или с индейским «пау-вау», которое мне однажды довелось наблюдать. Это было царство мифа, который описывает Джозеф Кэмпбелл: путешествие универсальное для всех и при этом чрезвычайно важное для каждого в отдельности, словно некий лишенный индивидуальности общемировой сон. Я понимала этот трепет и желание преклоняться перед божественной связью женщины с ее новорожденным ребенком, ведь это одна из величайших загадок человеческого существования.