Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 66

Возможно, значительное прибавление самоуверенности к 1205 году и разгром врагов побудили его к тому, чтобы изречь несколько максим на самые различные темы, занесенные в историю писцами и глашатаями. Естественно, многие из них имеют отношение к военным делам. Он учит нас, что военачальник, неспособный поддерживать порядок в войске, является преступником ^[793]. С другой стороны, если военачальник слишком крут нравом, это тоже нехорошо. У него служил некий Есун-бей, ратник, «храбрейший из храбрейших», но чересчур требовательный к людям и потому не годившийся на роль командующего. Только человек, испытавший голод и жажду, будет следить за тем, чтобы были накормлены и напоены его войска и животные ^[794]. О лошадях Чингисхан говорил примерно те же слова, которые произнес один из цыган Джорджа Борроу: «Любая лошадь, хорошо бегающая и тучная, и наполовину тучная, и тощая, — хорошая лошадь; лошадь, хорошо бегающая лишь в одном из этих состояний, — плохая лошадь» ^[795]. Человек по-разному проявляет себя в условиях мира и войны: «Среди людей надо вести себя, подобно теленку, маленькому и молчаливому; на войне надо уподобляться голодному соколу, когда он охотится, надо идти в бой, вопя» ^[796]. Чингисхан дает множество советов относительно домашних дел. Нельзя рассуждать неопределенно или абстрактно, без ссылки на признанного и известного мудреца. Слово истины, сказанное и всерьез, и в шутку, нельзя ни вернуть, нельзя от него и отречься ^[797]. Чингисхан поучает нас, что о мужчине можно судить по его жене и наоборот; в целом же разумно судить о мужчине по его жене ^[798]. Некоторые максимы звучат скорее цинично, нежели искренне. «В каждом человеке есть польза, даже тогда, когда он пригоден лишь для того, чтобы собирать высохшее коровье дерьмо в Гоби для топлива». Или: «Каждый, кто способен очищать свои внутренности, способен очистить и царство от бандитов» ^[799].

К 1206 году, когда Монгольская империя расширилась настолько, что получила доступ к неслыханным предметам роскоши, включая прекрасные вина Западной Азии, которые постепенно вытесняли кумыс, Чингисхан столкнулся с проблемой алкоголизма среди своих подданных ^[800]. Как знаток человеческой психологии, он знал, что бессмысленно вводить запрет или «сухой закон», и пытался снизить остроту проблемы указом, постановившим, чтобы его подданные напивались не более трех раз в месяц. Некоторые его поучения на этот счет звучат, как афоризмы: «Если совсем нельзя отказаться от выпивки, то следует напиваться три раза в месяц; если вы напиваетесь чаще трех раз в месяц, то заслуживаете порицания; если напиваетесь два раза в месяц, то вы ведете себя уже лучше; если напиваетесь один раз в месяц, это еще более похвально; если не пьете совсем, что же может быть лучше? Но где найти такого человека? Если такой человек найдется, то он достоин самого высокого почитания… пьяный человек глух, слеп и неразумен… его будто стукнули по голове… в таком состоянии он заслуживает только позора. Пьющий суверен неспособен на великие дела. Военачальник, любящий выпить, не пригоден для того, чтобы командовать людьми. Этот порок (алкоголизм) лишает силы всех, кого он поражает» ^[801].

Чингисхан оригинально обозначает цели и задачи в жизни, и его кредо можно назвать военизированным гедонизмом: «Моей целью и намерением есть желание насладить их уста сахарными дарами, украсить грудь, спину и плечи парчовыми одеяниями, усадить на великолепных меринов, напоить водой из чистых и прозрачных рек, обеспечить их животных богатыми и обильными пастбищами, очистить дороги от мусора и стволов поваленных деревьев и другого хлама, не позволять грязи и колючкам пачкать юрту» ^[802]. И далее: «Благостно и радостно подчинять бунтовщиков, покорять и истреблять врагов, отбирать у них все, чем они владеют, видеть, как воют их слуги, текут слезы по их лицам и носам, скакать на их грациозных меринах, пользоваться животами и пупками их жен, как постельными принадлежностями, надевать на себя тела их женщин, как ночные рубашки, восторгаться их розовыми щечками, зреть и целовать их розовые груди, лобзать и засасывать их алые губы» ^[803].

Чингисхан всегда предстает в облике безжалостного и прагматичного человека, одержимого завоеваниями, абсолютно неразборчивого в средствах достижения цели, энергичного, проницательного, харизматичного, решительного, бесстрашного, неумолимого, кровожадного живодера, великодушного и доброжелательного в отношениях с доверенными и близкими друзьями, но раздражительного, недоверчивого, завистливого и даже злобного по отношению к тем, кто находится вне замкнутого магического круга приближенных лиц. Он претендовал на то, что стоит выше общепринятых верований, поскольку считал себя шаманом и мог общаться как с Тенгри, так и с демонами — то есть настоящим суперменом Ницше avant la lettre ^{[804] [805]}.

Его действительное отношение к религиям, тем не менее, примечательно. Как прагматик, он интересовался, по выражению Уильяма Джеймса, «наличной стоимостью» различных религиозных кредо: насколько они помогают добыть еду, выиграть сражение, прожить долго и счастливо и даже удостоиться бессмертия? Поэтому он терпимо относился ко всем ритуалам и системам верований, которые могли содействовать в решении этих задач ^[806]. С другой стороны, как человек суеверный, он не был вполне убежден в пустопорожности организованных религий или в том, что священники, ламы и имамы не обладают сверхъестественными силами. Кроме того, религиозные войны были коварные, опасные и разрушительные и создавали реальную угрозу царству. Поскольку Чингисхан имел «неспешный» взгляд на конкурирующие религии и позволял совершать традиционные религиозные обряды, если они не вступали в противоречие с его законами — как, например, омовение у мусульман ^[807], — то получила распространение хвала монголов за религиозную свободу. В то же время повсеместно стали признавать ислам как религию воителей. Буддизм не приобрел популярности в Монголии, и Чингисхан по крайней мере вначале посчитал эту веру неуместной. Концепция видения мира через вуаль иллюзий и веры в то, что добро может победить зло посредством полной бездеятельности, показалась ему чудовищной ложью. Хотя Монгольская империя со временем будет разрываться между буддизмом и исламом ^[808], в эпоху Чингисхана и вплоть до смерти Угэдэя в 1241 году главное религиозное воздействие извне на нее будет оказывать вероисповедание кереитов и найманов — несторианское христианство, имевшее непропорционально большое число приверженцев ^[809].